Татьяна Аксинина - Сон рыжего кота

Медовый месяц у нас, по-моему, никогда не кончался. Было много работы, административной и научной: доклады, конференции, статьи. Вдруг выдавался свободный вечер, мы шли в кафе. Кирилл непременно дарил мне цветы, мы ужинали, танцевали, беседовали. Однажды встретили старого знакомого Кирилла. Он отошел поздороваться с ним, вернулся с улыбкой. «Представляешь, он спросил, не боишься, что жена узнает? Не подумал, что ты и есть моя жена». Любое мое высказанное желание воплощалось. Увидеть гейзеры и вулканы – поедем в отпуск на Камчатку, хочешь на выходные в Стокгольм – сейчас закажу билеты, понравилось колье у знакомой – выбери себе лучше, ты хотела бы водить машину – вот тебе машина и инструктор.

Я не ощущала никакой разницы в возрасте, не было в Кирилле никакой усталости, напротив, ему всегда было интересно жить, познавать, видеть новые места. В Греции ему непременно надо подняться на Олимп, на Кипре – нырять с катера в отрытое море, в Чемале – сплавиться на плоту по горной реке Катунь. Выставка фотографии, премьера балета, нашумевший фильм или книга – ему до всего было дело. Я даже никогда не задумалась, что у нас нет детей, у меня не было для этого времени. Кирилл наполнял мою жизнь от края до края.

И вдруг все оборвалось!.. Онемела душа, застыло сердце. Как-то механически я участвовала в похоронах, поминках, отвечала на какие-то слова каких-то коллег, друзей, родственников. После 9 дней я мечтала остаться в одиночестве, побыть со своим горем в тишине и покое. Но приехавшие из Калининграда первая жена и дочь Кирилла, бесцеремонно расположились в нашей квартире. Мать и дочь были очень похожи друг на друга и внешне и по характеру, дочь старше меня на 5 лет и толще на все десять. Пока не уехали другие приезжие родственники и друзья, они вели себя скромно. А потом совершенно распоясались, начали двигать мебель. На мои вежливые вопросы, не пора ли им ехать домой, они рассмеялись мне в лицо: «Завещания нет? Значит, будем делить недвижимость. Пока до суда в этой комнате можете оставаться, а там – деньги платите или будем продавать и делить. И, кстати, тут счета пришли, гоните вашу долю, а то выселим за неуплату». Я кинула на стол все деньги из кошелька и ушла в спальню.

Всю ночь проплакала, не сомкнула глаз. А утром собрала сумочку с документами и чемодан, первым делом уложила большой портрет Кирилла, остальное брала кое-как, сумбурно. Главное было – убежать, скрыться от этих ужасных женщин. Я поехала в наш загородный дом, думая больше о том, что там умер Кирилл. По дороге меня тормознул ГИБДД-шник. Я не была пристегнута, а когда вышла из машины, оказалась, что украли задний номер. Машину забрали на штраф-стоянку. Я привычно схватила сотовый, и меня как током ударило: «Некому звонить! Кирилла больше нет…».

От поста в наш коттеджный поселок полных 3 километра, я тащилась пешком с чемоданом. Зазвонил телефон, остановилась, достала. Это оказался Тюря – Федор Федорович Тюрин, назначенный позавчера на должность завкафедрой, чего никогда не допустил бы Кирилл, а с его мнением всегда считались. Елейным тоном мой новый начальник осведомился, почему я не на лекции? «А какой сегодня день?» – ужаснулась я. «Среда, естественно». «Простите, я плохо себя чувствую», – униженно забормотала я. «В следующий раз, предупреждайте, Наталья Николаевна, а то за срыв занятий, знаете, что бывает?» Боже, почему никого из любимых учеников Кирилла не назначили на эту должность?! Костю Седых, Ивана Терпугова или Сашу Солдатченко? Кто надавил и поставил надо мной этого идиота, выскочку и карьериста?! Он всегда завидовал Кириллу, его научному авторитету, забрал себе его лекции, а теперь ещё будет мстить мне. «Следующего раза не будет. Всё, я у вас больше не работаю», – ледяным тоном выдала я, дала отбой и выключила телефон. Я торопилась скорей скрыться от всех, как улитка в раковину. Тяжело дыша, добралась до дома, долго не попадала ключом в замок калитки, не могла унять дрожь в руках.

Достигнув, наконец, своей цели, я застыла в дверях комнаты возле чемодана. Дом поразительно изменился с тех пор, как я последний раз здесь видела Кирилла живым. Он выглядел пустым, нежилым и мрачным. Кто-то (может, даже – я сама) завесил зеркала и стеклянные дверцы шкафов тряпками: наволочками, шторками. Было холодно, неуютно и оглушающее тихо. Пахло пылью. В голове не укладывалось, что я смогу здесь жить. «Да, не смогу. А надо ли?» – Промелькнула мысль.

С трудом сбросив оцепенение, я прошла к столу, распаковала чемодан и вынула фотографию Кирилла с черной ленточкой наискосок. Поставила на стол, села и наплакалась вволю. Я плакала и говорила с Кириллом, никто мне не мешал, не надо было суетиться. Так за столом и заснула. Проснулась от холода, зубы стучали, но я не пошла в подвал растапливать котел, как это делал Кирилл, а включила масляный электрический обогреватель и, закутавшись в плед, легла на диван. Решение пришло ко мне во сне или в полусне, на границе между сознательным и бессознательным. Последнее, что попалось мне на глаза, – бутылочка со снотворным Кирилла на тумбочке возле дивана. Я встала наутро с четким представлением, что мне надо сделать. К черту всё: квартиры, машины, работы, заботы – всю суету и мелочи! Жить без Кирилла, да еще и с этим мучительным чувством вины, просто не стоит.