Анатолий Давыдчик - Как-то так

– Ты сейчас на видео расскажешь, как продавал оружие, покупал наркотики, как ты ненавидишь войну и обратишься с призывом прекратить эту бойню…

Я смотрел на него и думал, – «совсем ты дурак, дядя, ясно же, что я скажу, что надо, подыхать или опиздюливаться в подвале в мои планы не входит, сейчас по крайней мере, а там поглядим». Начальник ещё распинался минут десят, я же мысленно аплодировал его актёрскому таланту, судя по всему, документов у него нет, значит он знает ровно столько, сколько ему сказали, а это – ничего.

– А мне что с этого? – задаю вопрос улучив паузу. Старшой даже осекся от такой наглости.

– Ты жить не хочешь?

– Я решаюсь идти, как говорится, ва-банк. – Да нахрена мне такая жизнь, без денег, без жратвы, без сигарет. Долго я тут ещё буду?

Начальник вдруг заулыбался, перед ним сидел типичный продажный русский, чтож, хочешь видеть такого, видь как говорится.

– А эти два придурка, нахрена они? Делиться с ними ещё… – гоню я волну дальше.

– Э, этих мам, пап, купят. – отмахивается начальник.

– Нормально, однако, – пытаюсь я выразить возмущение, – я сейчас тебе на камеру наговорю и чё? В расход меня?..

– Не переживай, решим. – успокаивает меня начальник, я делаю вид, что верю, тот вызывает помощника и началось… За время съёмки я успел обвинить Ельцина в содомии; признаться, что на вертолёте перегонял боеприпасы боевикам; обозвал НИСа три раза козлом, сказал, что он главный директор наркотрафика и через университет имени Лумумбы гонит чистый герыч, короче меня несло. После съёмки начальник щедро налил коньяка в пластиковый стакан, а мне стало почему-то не очень весело. Ну ладно этот дебил, но ведь есть кто-то поумнее, для кого-то эта запись нужна… Странно, но угрызений так называемой совести не было, было два варианта или молчать и сдохнуть, либо врать и выжить, выбирайте сами, господа. Почему в войну наши в плену молчали, да кажется мне, что не знали они ни хрена, вот и весь хрен до копейки. Несколько дней, а может и недель я выиграл, а там, как карта ляжет. Очутившись у себя в камере я первым делом закурил, оставшись в одиночестве, так как Серёг вытянули наверх.

Итак, этих по видимому выкупят, вопрос, Толянчик, что с тобой будет, вариантов было масса и все хреновые. Через некоторое время вернулись оба срочника, судя по лицам, их отпустило. Ох великая сила Надежда, вернее даже вера в надежду, она и помирает говорят последней.

– Нас выкупать будут. – уверенно, с блеском в глазах, сказал большой Серёга, – Мы и про тебя сказали, что и ты с нами…

– Нормально, парни, отдыхаем, – говорю я, хотя и предполагаю, что часть этой записи просто сотрут, ну не разочаровывать же парней. Скоро наступила тишина, Серёги дрыхли, вероятно во сне встречая свободу, я же ворочался с боку на бок, не представляя что делать. Когда вели по коридору насчитал с десяток камер, вопрос есть ли кто, судя по тишине, отпадал, хотя… Задремав под утро я так ничего и не решил, пусть идёт как идёт, там видно будет… Сон прервали вопли с минарета, первым делом захотелось взорвать эту башню с колонкой, но не чем, поэтому я вздохнув сел и тут же проснулся от боли, отмудоханное тело ещё и затекло на нарах, поэтому бушлат, который по переменно служил то подушкой, то одеялом, погоды не делал.

– Ну с добрым утром чтоли, – бурчу я, Серёги в ответ здороваются и продолжают о чем-то шёпотом свой разговор, я даже не прислушиваюсь.

– Толь, а ты что в камеру сказал? – не выдерживает Серёга маленький.

– А то и сказал, что всё говно и бабы – бляди и солнце – ебаный фонарь… – отшучиваюсь я.

– А серьезно? – допытывается маленький.

– А серьезно, я Родину продал, и вообще, что сказали, то я и повторил. – говорю я. Через паузу маленький говорит, – А я Родину люблю…

– Ну и люби, кто ж тебе мешает, – усмехаюсь я, – вот на допрос вызовут – рви рубаху, ори, – «ссыте мне на грудь, чтоб морем пахло», а когда тебя ебнут, твои родители будут гордиться, что воспитали сына, героического долбоеба…

Серёга маленький даже немного завис, а я, глядя на это, продолжил, – Ты героизм свой в жопу плашмя засунь, сдохнуть большого ума не надо, а вот выжить… Цена не имеет значения, когда орден вручат, посмертно. Тебе очень приятно будет, поверь, и родакам твоим в доме престарелых потом будет чем гордиться, поэтому глохни и не трави душу!..

– А присяга? – неуверенно спрашивает Серёга большой.

– А что присяга? – хмыкаю я, – На нашу страну кто-то напал? Фашисты, блядь, под Москвой? Дяденьки деньгу рубят, а ты, как патриот, сдохни и всё, тебе оно надо, мне нет… Поэтому, пацаны, давайте оставим эту тему, каждый при своих, но подыхать я не хочу и не буду… И вот ещё, если возникнет выбор, то себя я не ущемлю, всё, проехали…