Ирина Сухарева - Трансформация – дорога домой. Воин Огня

– Ничего из тебя путного не выйдет. Такие, как ты, потом пополняют ряды либо уголовников, либо бомжей. Возьмись за ум пока не поздно. Начни учиться, хотя бы домашнее задание делай, хоть на тройки школу закончишь, получишь аттестат, а не справку, сможешь пойти в ПТУ, а там на завод или стройку. Иначе сгинешь, как многие подобные тебе раньше, я насмотрелась на таких.

Я промолчал. А что я мог ей сказать? Конечно, меня злило столь несправедливое отношение! Что, если я из нищей семьи не человек что ли? И может меня ждать только такое вот беспросветное будущее? Откуда она вообще, что знает обо мне? Точнее она вообще ничего не знает ни обо мне, ни о моей жизни, а уже тут строит мнение про меня как о человеке, и прогнозирует будущее…

Я насилу сдержался, крепко со всей силы стиснул кулаки, так мне хотелось врезать ей по ее самодовольной роже, разбить, растоптать ее очки, повырывать ее ярко-крашенные лихо зачесанные в прическу, которую иначе как воронье гнездо и не назовешь, волосы, меня начало слегка потрясывать от накатившей волны ярости. Неимоверным усилием воли умудрился себя сдержать. Не из-за нее, на нее мне было глубоко плевать, из-за мамы, если я что-нибудь такое сотворю, ее непременно вызовут в школу, она очень расстроится, будет снова плакать, а у нее и помимо меня много поводов для слез, у нее будут серьезные неприятности. Стоило мне представить подобную картинку, сразу отпустило, вся ярость куда-то бесследно исчезла, сдулся словно воздушный шарик. А еще скорее всего меня поставят на учет в милицию, это уже серьезно.

– Не исправишься точно стоять тебе на учете в милиции! – выплеснула последнюю гневную тираду училка, подтвердив мои мысли.

Вошли в классный кабинет. Я сразу прошел к своему месту, расстроенно плюхнулся на стул. Поставив локти на стол, подперев щеки ладошками, безразлично уставился в учебник.

– Я тебя предупредила, – никак не унималась Полина Тарасовна. – Смотри у меня…

Мне было с одной стороны глубоко наплевать, о чем она меня там предупредила, с другой стороны я прекрасно понимал, что у меня серьезная проблема.

Дома домашку делать было практически невозможно, выспавшись до обеда, как раз к этому времени я возвращался из школы, отец вставал и начинал похмеляться, что делал всегда крайне шумно и не воздержанно. Еще, мягко говоря. Включал на всю громкость телевизор и орал как ненормальный на весь дом, смотря новостные каналы, кляня как он выражался «гребаное правительство» за то, что простой честный народ так плохо живет, а они там сидят жируют. Порой смотрел свои военные и милицейские фильмы и сериалы, не менее громко комментируя происходящее на экране. Так это если он еще был один. Зачастую к нему еще приходили такие же дружки, и начинался полнейший кошмар.

Мамы днем практически никогда не было дома, она работала медсестрой в больнице, зарплата маленькая, никто особо не рвался, она брала дополнительные смены, а еще подрабатывала, делая уколы и ставя капельницы на дому, этот ее доход мы тщательно скрывали от отца, иначе давно бы протянули с голоду ноги. Но ему было на то плевать, главное, чтоб водка всегда стояла на столе и чего-нибудь на закусь.

Я пробовал делать домашку на улице, во дворе стоял стол, сколоченный из необтесанных досок местными жильцами, и пара лавочек, но меня оттуда погнали. Облюбленное место старшаков днем, им уже по 15—17 лет, посидеть, пиво попить, погорланить песни под гитару, вечером их сгоняли местные «авторитеты» постарше.

Так что уроки мне было делать просто негде. Как-то раз пробовал в подъезде на подоконнике, но местная шпана меня и там увидели, отобрали тетради и разорвали в клочья, им было весело. А вот мне было совсем не весело, после того случая я впервые влетел в кабинет директора с яростно-возмущенной моим бездельем училкой. Сидел полдня затем в школе, выполнял домашку и классную работу за последний месяц. Я в принципе не отказался бы оставаться в школе каждый день, но кто ж мне позволит? Оставались только «продленцы», которым время, проведенное после уроков в школе, отдельно оплачивали родители, у моей мамы не было такой возможности.

Но не буду же я все это объяснять училке! Ни за что! Ни за что не буду им рассказывать, в каком аду мы с мамой живем.

Хотя неужели они не знают? Что-то мне подсказывало – знают, еще как знают… У баб, у них же язык как помело, где знает одна, там знают все в округе. А с нашего дома о подвигах отца были в курсе все. Значит скорее всего в школе все тоже в курсе. Тогда зачем они так со мной?