Василий Шишков - Братья

– А как ходить, если он такой?..

– Будет твой Петя и ходить, и работать, и много чего будет, если все сделаете как я советую.

– А ты правду говоришь, баба Вера?

– Правду только Бог знает! Да ты не серчай, если чего лишнего наговорила. Ты ведь сама хотела, чтоб я помогла. Потом ты спрашивала, а я как знала, как могла, так и… – Вера подняла на Надежду свои старческие прищуренные глаза и резко повернулась к окну. – Окось, тьма-то как набегает… Да, вокруг тьма… Смотри, тьма-то какая…

– Бабушка Вера, да я провожу тебя!..

– Говорят, и вокруг Земли тьма, и в этом… в космосе тоже тьма… И людей тьма, и в людях тьма, и мне туда пора, в эту тьму, что там… И только Бог – свет…

3

Полгода Петр лечился травными настоями. Жена и дочь не отходили от него. К началу осени он начал связно и осмысленно разговаривать, к началу зимы – самостоятельно ходить, пробовал шутить. О водке не вспоминал. Поначалу, когда Петя был слаб, Надежда старалась регулярно читать дома молитвы, акафисты. Несколько раз ходила в церковь, купила там Псалтырь, иконы, лампадку. После того как Петр начал самостоятельно ходить, они вместе были в храме. Спрашивали даже у батюшки совета по поводу венчания.

Накануне Рождества бабушка Вера внезапно умерла. Петр с женой были на ее похоронах. После этого, с января, начал он заниматься домашними делами: то незакрывающиеся двери отремонтирует, то полезет на сарай и займется дырявой кровлей. К весне восстановил водительские права. Устроился в ближайшем поселке – в фирме на грузовичке. Надежда с опаской смотрела на появившиеся в его руках деньги. Однако муж о спиртном ничего не говорил и не намекал, шумные компании друзей обходил стороной. Уговорил купить телочку. Хозяйство увеличивалось, а с ним росли повседневные заботы и хлопоты. Свободного времени у Нади совсем не оставалось. В церковь, что в десяти километрах, ходить и ездить было уже некогда. Иногда она с сожалением замечала, что в суете забывает читать дома молитвы. Да и Петр на ее религиозность стал смотреть искоса, а изредка он по-настоящему злился.

Через полтора года неожиданно для всех у Петра с Надеждой родился сын. Назвали его в честь погибшего первенца Иваном. Люба уехала в областной центр, поступила в сельхозинститут. Она была безумно рада за своих немолодых родителей, хотела было остаться помогать матери, но мать с отцом решили, что учеба важнее, и уговорили ее не бросать институт. Петр купил в кредит маленький тракторок – вернулся к своей прежней работе.

Прошел еще один год, и ровно через три года, день в день, точно в том же месте Петр утонул. На берегу напротив водоворота остались только удочка, сачок, одежда.

Темно-голубая, чистая высь над головой. Там, на западе, за домами, полыхает розовый, переходящий в кроваво-малиновый закат. Зеленые, золотые, багровые кроны деревьев, ярко-красные кисти рябин. Первый снег на пожелтевшей, коричневой, местами зеленой траве. Под ногами приятно похрустывает первый ледок.

Виталий Иванович шел с радостным сердцем. Он легко нес новый тяжелый мольберт.

– Не опоздать бы… Да, завтра утром нельзя опаздывать. Сегодня был такой необыкновенно красивый восход. Если бы завтра был такой же! Главное – не опоздать. Над темно-серым парком и черными квадратами домов в сизой дымке – светло-бирюзовый свет, а над ним – темные волны облаков, полыхающие пунцовым огнем. Облака – перевернутая земля с холмами, горами и долинами, по которым реками льется ярко-алая кровь. Солнце осенью спешит всходить, и краски быстро меняются. Полоса безоблачного бирюзового неба над горизонтом желтеет, багрово-малиновые облака становятся розовыми, а потом ослепительно-золотыми. А как успеть? Надо бы хороший зеркальный фотоаппарат, а не мыльницу, чтобы потом дорисовать. Какие краски? Может, темпера? Да, с ней просто. Только надо заранее все приготовить, собраться, а потом еще и дойти.

Поднял голову, посмотрел на вечернюю зарю. Красота! Осень. И осень жизни тоже. Вот уж три дня, как отпраздновали уход на пенсию. Да, уважали. Да, был хорошим инженером, но никто из них и не догадывался о его тайной страсти к рисованию. Подарили музыкальный центр. Ну зачем? Тем более что дома есть магнитола. А что они могли еще подарить, если всю жизнь от всех скрывал свое увлечение? После автодорожного окончил курсы живописи. Посещал все выставки. И рисовал, рисовал. Рисовал украдкой, в основном эскизы, реже – картины. Однако больше фотографировал и откладывал фотографии для будущих рисунков, картин. Иногда рисовал дома или дорисовывал свои пейзажи. Все, чего больше всего хотелось нарисовать, откладывал на потом. Время уходило на работу да на семью… А что работа? Завод, которому отдано столько лет, развалился. Гигантские цеха – с выбитыми стеклами, заваренными железными воротами, а на бетонных крышах растут березки. Целая рощица. И это все в столице. Сфотографировал. Послал в газету, написал. Ну и что? Одни только вопли о том, что русские ничего не хотят и не могут делать, что русские машины – дерьмо. А предприятие целенаправленно разрушали и наконец разрушили. Теперь в стране нет такой автомобильной техники, покупаем импортную – значит, кому-то выгодно.