Василий Шишков - Братья

3

Через несколько лет умерла бабушка. К тому времени я учился на третьем курсе столичного мединститута. Заканчивались зимние каникулы. Город встретил меня пасмурно. Промозглый ветер с моросящим дождем заставлял прохожих раскрывать зонтики, закутываться в плащи. Долго ехал грохочущим трамваем, потом спускался вниз по разбитой асфальтовой дороге, обходя ручьи.

В маленький белый бабушкин дом я приехал последним. Людей было мало – только близкие родственники со стороны отца. Ее похоронили рядом с ним. Кладбище за много лет почти не изменилось, только увеличилось в размерах: стало больше однообразных, уходящих вдаль прямоугольных камней. Изредка вдоль дороги поднимались хилые стволы голых березок и верб…

После поминок на следующий день все, кроме тети, разъехались. Я же на два дня задержался в доме, где закончилось детство и началась моя юность. Тетя все дни проводила в церкви и на кладбище, а я перелистывал свои старые книги, пытался что-то читать, находил старые записки, тетради. Однако читать ничего не хотелось. На бабушкиной полке стояли книги по кулинарии, овощеводству, медицинские справочники и несколько церковных книг. Я взял старый молитвослов в потрепанном переплете, встал, подошел к иконке, зажег свечку, как это дела тетя, открыл на закладке и прочитал несколько молитв.

Собираясь положить молитвослов рядом с иконкой, я обнаружил, что к внутренней стороне обложки лейкопластырем прикреплен сложенный вдвое лист в клетку, из ученической тетради. Без всякого любопытства, скорее механически я оторвал лейкопластырь и под листом увидел сложенный, пожелтевший от времени конверт. Развернул и вздрогнул от написанного на нем: «МАРИНЕ». Быстро вынул из конверта лист бумаги. Перед глазами прыгали буквы полузабытого отцовского почерка:

«Марина, ты прочтешь это, когда меня уже не будет. Никого ни в чем не вини. Я ни на кого не в обиде. Просто я очень устал. Ты знаешь, и все знают, в чем дело. Сыну и матери скажи, что произошел сердечный приступ. Все будет хорошо, только постарайся помочь сыну. Прости за все».

Внизу стояла аккуратная отцовская подпись.

1

В свое время Петр Козлов был лучшим трактористом в деревне. Даже висел на доске почета в райцентре. В начале девяностых еще были такие доски. Потом запил. Старший погиб во время первой чеченской, а Петя запил. Все забросил: и работу, и дом, и даже рыбалку.

Однажды теплым июльским днем спускался Петр с косогора к реке и, как ни странно, был почти трезв. И что не менее странно – шел с рыболовными снастями. Поднявшись на бугорок, он увидел группу детей, несколько женщин и одного мужика, кричавших на берегу. С другого обрывистого склона к берегу бежали двое мужчин. Петя понял, что там что-то неладно, и тоже побежал к берегу. Подбегая, за камышами увидел, как два человека отчаянно барахтаются в воде. В этом месте река делала крутой поворот, и вода закручивалась в стремительную воронку. Этот участок пользовался у местных дурной славой: никто там не купался, даже на лодках старались близко не подплывать, а приезжие по незнанию иногда лезли в воду и нередко тонули.

Петя бросил удочки с сачком и побежал к берегу, раздеваясь на бегу.

– Ой, пропали, пропали девки, – причитали бабы.

– Сетью, сетью их ловить надо, – подхватывал, размахивая руками, Коля-дурачок.

– На лето к Машке Косой приехали – и вот, заплыли…

– Да они же за венками поплыли.

– Какими венками?

– Да из цветов из полевых, наверное.

– И чего?..

– Бросили в реку венки, а венки тонуть стали в водовороте. А они, поди, не захотели, чтоб те тонули…

– Вот, дурехи-то… Хоть бы Машка их предупредила.

– Ой, беда-то какая!..

Петр не раздумывая кинулся в воду. Быстро, саженками доплыл до водоворота, одну девочку достал уже из-под воды, схватив за волосы, лицом кверху, вторую, которая еще держалась на воде, попытался подхватывать под мышки, однако спасать двоих одновременно не смог. Оставив одну, поплыл с первой, которую поймал под водой. Не доплыв до отмели, передал девочку двум подоспевшим мужикам, а сам быстрей назад – к водовороту, ко второй тонущей. Крепко обхватив ее правой рукой, поплыл с ней к берегу, загребая одной левой, но не доплыл. Течение в том месте было сильным. Спасаемую он толкнул в сторону берега, где ее подхватили мужчины.

Что тогда случилось с Петром, никто уже не узнает: или судорогой ногу свело, или действительно сильный водоворот не дал выплыть, сбил дыхание – и пловец начал хлебать воду. Над водой мелькнули руки, но это видел один Коля-дурачок, все остальные были заняты спасенными девочками. И только когда Коля второй раз во все горло заорал: