Ольга Шорина - Тетрадка на пружинке

От торгашей, как всегда, покоя нет:

– Девушка, есть очень дешёвые журналы: «Вязание» – пять рублей, «Кулинария» – семь рублей.

Не вяжу и не готовлю.

– Барышня!

Начальница вечерком забежала:

– Запомни: мы не переезжаем! А если переедем, то только в сыроежкинскую комнату. Телефоном у него там попользуемся… Если придёт Плющенко за мебелью, – вон вешалка его, пусть берёт. Но столы, стулья – только с моего разрешения!

…высочайшего благословения.

Оказывается, всё не наше! Столы – от Турбюро, шкафы – Экологического фонда, даже вешалка – Клуба городов-побраимов. А у нас это – Хемер, Бровары и Талси.

Плющенко Дмитрий Иванович – это председатель Клуба городов-побратимов, военнослужащий, крайне болтливый дедок-холерик. Как начнёт про свою армию, – и не остановишь! Как-то он развлекал нас своими россказнями целый день (ну ладно, только после обеда!).

– Нет, надо говорить «бордель»! Вот у нас был…, – и он огласил звание и должность. – Если он хоть где какую ржавчинку на ноже найдёт! И как-то раз стала наша часть готовиться к его приезду. Ой, что тут началось! Свиней моют, и тут же этих свиней и режут! А тут побыстрее кто-то капусту протухшую из бочки в яму свалил! А этот самый начальник всё это и увидел. «Нет, – говорит, – у вас не бардак! Я был в бардаке на Кубе, там всё красиво, там – женщины… А здесь у вас – бордель!»

Любимое слово Ремарка.

– Ха-ха!

Вечером мама рассказала, будто бы их генеральный директор вышла поутру из своего коттеджа в Медвежьих Озёрах и увидела поле, полное бронетехники!

– Танки выкатили… боятся бунта!

Нет, у нас бунтовать никто в жизнь не станет, всё стерпят, как «истинные христиане»!

Эвелине я почему-то нравлюсь. Со мною наша новая русская очень любезна.

И Михаил Викторович ей тоже нравится, всё глазки ему строит. Он этим пользуется, и звонить теперь ходит только от неё.

Заигрывает она и с другим типом, я его так и не видела, или просто не знаю:

– Ах, господин Любимов, я всегда была верна своему мужу! А моя подруга изменяла супругу направо и налево! А вот моя дочь Таня…

Как будто изменять можно «направо»! С нужными людьми если только…

В 1992 году Первый канал ЦТ показал сериал «Возвращение в Эдем», в 1993 вышла книга, но только не «кинороман», как «Богатые тоже плачут» или «Никто, кроме тебя», а литературный первоисточник. Господи, какая же там мерзость и цинизм, особенно во второй части!

Так вот, Джилли Стюарт, единственная подруга Стефани Харпер, нимфоманка. Изменять с людьми их круга – это «направо», а с горнорабочим из компании ненавистной «подруги» – это, как я понимаю, «налево»… (Джилли напоминает мне мать Янки, а актриса Пета Топано чем-то на неё похожа).

В «Гекле» теперь чуть ли не школа моделей. Какие-то тёлки с бесцветными лицами, все как одни в чёрных балетных костюмах (в которых занимаются «у станка»).

Эвелина же не может с ними справиться.

– Девочки… – беспомощно говорит она, когда подопечные чёрной стайкой упархивают в коридор.

Как-то ещё в июле, когда у нас было производственное совещание, к нам заглянула женщина с очках-«хамелеон» и пригласила послушать лекцию о тибетской медицине. И все, как один, «корпоративно» отказались. Эвелину я и не узнала…

– Она теперь богатая будет! – гоготнул Михаил Викторович.

– Она и так богатая… – змеёю зашипела председатель.

– Да, Галина Георгиевна: как этот Любимов на вас кричал, а перед нею – стелился!

Так Лепёхина и Костова, наверное, одного возраста, – последняя, пожалуй, даже старше. Только председатель ВООП – тётенька в самодельном платье, с не прочёсанным пуком волос, а Эвелина – дама в чёрном платье и с белыми распущенными волосами.

Пергидролевыми.

Ходила в такой холод в кофточке, вот и простудилась. Горло болит. А ночью, когда я читала Библию, перед глазами вдруг поплыли фиолетовые пятна, – как солнцезащитные очки Эвелины. И, когда температура разгорелась, голова стала свинцовой, и так в ней закололо и заболело, что я старалась ею не двигать.

…Я проснулась ранним утром, когда уже рассвело. Температуры как не бывало. Может, всё это мне во сне приснилось? И стало мне так страшно, так жутко. Я подумала: а вдруг я уже умерла?!

Прояснилось с порошком.