Ольга Шорина - Бобылка

В половине шестого прибыли «хароны»,– оба в кошмарно красных куртках. Главный попросил «бумагу и карандаш» и написал алгоритм дальнейших действий: зарегистрировать смерть в загсе; заказать в похоронной конторе гроб; получить место на кладбище.

– У неё был лечащий врач?

– Нет, она никуда не обращалась.

– Значит, тело будут вскрывать,– сочувственно сказал санитар. – У Транспортировка стоит 760 рублей.

– У меня нет с собой денег, – наврала Лера.

– Хорошо, можете заплатить потом. Нам нужно покрывало. Какое можно взять, вот это? – И протянул ручонки за самым красивым пледом, купленном ещё бабушкой, с красными и жёлтыми цветами на коричневом поле. Но Лера сунула ему самое старое и страшное. А что они хотели?

Её мама при росте сто пятьдесят шесть сантиметров, весила больше центнера. Лера держала санитарам дверь, когда он выносили труп её матери. Она зачем-то опять вышла в подъезд и, прилипнув к окну, смотрела, как хароны грузили её в свою «ладью». Вернулась в квартиру и почувствовала, как в ней без тела стало легче.

– Господи!!! – закричала Лера.

Она почистила зубы и тщательно умылась томатным гелем. Потом взяла телефон и позвонила. Она звонила и ночью, но, то вообще не отвечали, то брала его жена.

– Дядя Витя! Мама умерла сегодня ночью!

Мы должны быть внимательней в выборе слов,

Оставь безнадёжных больных.

Ты не вылечишь мир и в этом всё дело,

Пусть спасёт лишь того, кого можно спасти

Доктор твоего тела.

Илья Кормильцев, "Доктор твоего тела".

– Да, как же так… – опешил Виктор.– Она же в пятницу такая весёлая была… Я же собирался приехать вечером, чтобы рассказать ей, как там, на новой работе…

Никодимов был старше мамы на год. Они родились на одной улице, но в детстве не дружили, потому что маленькой Насте точно также запрещалось гулять и общаться со сверстниками, как и она не давала Лере.

Несколько лет назад дядя Витя устроился на мамино предприятие электриком. Её он не помнил, даже не верил, что они родом с одной улицы Заречной, покуда она не назвала ему все памятные места, уничтоженные новым микрорайоном, – Мельчинка, мелкое место на реке Клязьме. Ещё когда был жив её муж, Никодимов оказывал маме внимание, а когда тот умер, она «его взяла». Жену свою он ненавидел, но разводиться не собирался.

В последние два года Лерина мама вообще не могла ходить, у неё почему-то не двигались ноги, ей не хватало воздуха. И Виктор отвозил её на работу и с работы на новых «жигулях», вызывая зависть и пересуды.

В молодости, на северах, Виктор очень неудачно женился, – на женщине старше себя, с двумя внебрачными детьми, которых она утаила. Но он не бросил её, а впрягся в воз, выращивал свиней, чтобы прокормить «чужой грех». Старшая падчерица, Наташа с киргизским лицом, гуляла и наркоманила, умерла от туберкулёза, оставив умственно отсталого сына. А сама Элла Ивановна много лет болела раком матки. Мама всё ждала, что соперница скоро умрёт, и Никодимов на ней женится, но в итоге, умерла сама.

Никодимов приехал через полчаса. Он как раз уволился из дышащего на ладан комбината школьного питания, бывшего треста столовых, где всю свою жизнь проработала Лерина мать, и устроился на подстанцию. Сегодня должен быть как раз его первый рабочий день.

Виктор стал раздумывать, где бы им взять деньги на похороны. Сам он, как поняла Лера, не собирался давать ни копейки.

– Позвони на комбинат, она же там семнадцать лет отработала, должны дать. С квартирантов сразу за два месяца возьми…

– Тогда мне будет нечего есть в январе, – сказала Лера.

– А твоя работа?

– Он частник, мне ничего не положено.

– Всё равно сходи.

Дядя Витя уехал отпрашиваться на свою новую работу, а Лера позвонила Надежде Васильевне из отдела кадров.

Марина Павловна Будкина была моложе мамы на год. Она, как и бабушка, умерла от инсульта в мае. Женщина как-то вдруг сразу стала невменяемой, несла чушь, вообще не могла выполнять своих трудовых обязанностей. Все сослуживицы тотчас стали относиться к Марине Павловне, как к дерьму, в том числе и мать. Она говорила презрительно:

– Маринку не научили правильно работать!

Да, многие женщины так и не смогли перейти от карточек к программному обеспечению.

– Но Танька-то как может её оскорблять! – тут же порицала мама дочь бывшего директора, работавшую вместе с ними в бухгалтерии. – Она же сопли ей вытирала, туфельки покупала…