Екатерина Шитова - Река Мира

Алиса, как старшая, была лидером по натуре, отличницей и душой компании – высокая, красивая, общительная. А я всегда была тенью, подпевалой и девочкой на побегушках – тощая, замкнутая и странная.

Разница в цвете волос тоже не играла мне на руку: Алиса была яркой брюнеткой, как мать, я же была вихрастой блондинкой, как отец. Она по жизни была первой, а я – второй.

Только для отца я всегда была на первом месте. Он любил меня сильнее, чем мама. Я была угловатым, длинным и тощим ребенком, а потом подростком – «деревцем». Но он говорил мне, что я самая красивая девчонка в мире, и я была ему благодарна за это.

– Ты очень красивая, Ася. Но, понимаешь, в жизни быть красивой вовсе не обязательно. Главное – стать единственной для кого-то одного.

Эту истину я ясно запомнила, но поняла ее смысл гораздо позже.

***

Я уже писала, что наша семья была не очень-то дружной. У нас не было тихих семейных вечеров, мы не читали вслух книги друг другу, не играли в домино, не пили какао, сидя у камина, у нас и камина-то никогда не было.

Мы не смотрели вместе фильмы, не обменивались мнением о них. Не смеялись над общими шутками. Не ходили в походы с палатками. Мы даже не обнимались под бой новогодних курантов. Но все-таки наша двухкомнатная квартира, которая давно нуждалась в ремонте, была всегда теплой и родной. Она была крепостью для всех нас.

Большой черный пес Маркиз, которого отец в один дождливый день привел с улицы грязного и голодного, и которого мы сразу же полюбили, придавал уют нашему жилищу. У нас дома была особенная атмосфера, я думаю, она возникла, благодаря отцу и его творческой натуре.

Здесь легко дышалось, легко говорилось, легко жилось. Здесь на стенах висели картины, а на подоконниках лежала пыль, которую мы, две сестры, ленились протирать по субботам.

Квартира без ремонта, со старинным интерьером – она была не тем семейным гнездом, где царят мир, любовь и нежность. Мы все часто ссорились и скандалили друг с другом. Но это был наш общий секретный штаб, безопасное место, куда можно было прийти, поговорить или помолчать, побыть в одиночестве, укрыться от всего на свете.

***

– Убежим на денек в горы? – спросил отец, заглянув мне в глаза.

– А как же мама с Алисой? – спросила я.

– Они не хотят, я уже спрашивал, – грустно ответил отец, – одна твердит о клещах, а другая – о том, что завтра школьная вечеринка.

Он шел рядом со мной, светлые вихры трепал майский ветер, и его лицо казалось спокойным и счастливым. Я рассмеялась. С ним всегда было проще, чем с мамой.

На следующий день я встала по будильнику, оделась, наспех позавтракала, и выбежала из дома. Отец уже ждал. На заднем сидении машины сидел Маркиз.

Я села рядом с Маркизом, едва сдерживая радость от предстоящего приключения. Мы проехали пару кварталов и внезапно остановились у маленького двухэтажного дома. Отец натянуто улыбнулся в зеркало заднего вида:

– С нами поедет тетя Света. Надеюсь, ты не против?

– Как тетя Света? – переспросила я, округлив глаза.

– Она очень хотела, когда узнала, куда мы едем, – сказал отец, и голос его прозвучал виновато, – я не смог ей отказать.

Возмущение, обида, ревность сразу же заклокотали в горле – еще чуть-чуть, и вся эта жгучая лава выплеснется наружу. Он думает, что я буду делить его с этой «шалавой Светкой», как называет ее мама? Как бы не так!

Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Изо всех сил сжав кожаный ошейник Маркиза, я мечтала только об одном – не разреветься прямо сейчас.

– Деревце, ты ведь не против?

– Не называй меня так больше! Я не дерево! У меня есть имя! – рявкнула в ответ я, впервые меня разозлило это детское прозвище.

– Хорошо, Ася, не буду больше, – спокойно ответил.

Что-то оборвалось у меня внутри, словно меня только что страшно предали. Мне наплевать было на мать, но то, что он обманул меня – это было непростительно. Маркиз лизал меня в щеку, я оттолкнула пса, отвернулась к окну.

Светлана выпорхнула из подъезда, словно яркая, легкая бабочка. Ее наряд совсем не был похож на походный. Она села в машину рядом с отцом, сказав мне «привет».

Машину заполнил аромат приторно-сладких, цветочных духов. Я уткнулась в шею Маркиза и мечтала о том, чтобы отцовская машина сломалась на полпути. Я ненавидела его в ту минуту.

***

Целую неделю после этой поездки я не разговаривала с отцом и всячески его избегала. Я чувствовала себя обиженной, он как будто предал меня, растоптал мои чувства.