Каттана Игоревна - Берлинская лазурь

Художник Константин Комардин

© Каттана Игоревна, 2022

ISBN 978-5-0055-9650-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все самое удивительное случается внезапно. Будто чья-то невидимая рука, крыло или лапа неожиданно вмешивается в ход событий, отодвигает привычное и делает все не по правилам, но самым чудесным образом.

Чуть более трехсот лет назад алхимик и красильщик Дисбах, готовя очередную порцию краски, вместо своего фирменного карминно-красного, получил невиданный синий – стойкий и на редкость интенсивный. Позже он понял, что магическим элементом превращения стала бычья кровь, нежданно-негаданно попавшая в раствор и своим железом обратившая калиевую соль Blutlaugensalz в соль кровещелочную. Та, в свою очередь, создав союз с сернокислым железом, подарила нам берлинскую лазурь – самый известный в мире оттенок синего.

«Голубой период» Пикассо, первые фотокопии, джинсовая ткань и шариковая ручка – это лишь некоторые строчки из ее послужного списка. Но самым удивительным всегда был ее диапазон: от концентрированного иссиня-черного до прозрачного нежно-голубого, от трагической и мрачной меланхолии до звенящей легкости бытия.

Лиза обмакнула кисточку в густое синее и, как косточку, зажала ее в зубах. Аккуратно двумя руками отодвинула в сторону уже испорченный лист, положила перед собой новый. На арт-терапии ей прописали рисовать свою боль. Заняться хоть чем-то, кроме тяжелых мыслей. Не то чтобы ей это нравилось, но в тот момент ей не нравилось ничего, так что какая разница. Проведя по бумаге другой кистью, с чистой водой, она обрушила в эту маленькую речку грустную акварельную синь. Та мгновенно заструилась по бумаге, становясь все светлее, пока не превратилась в еле заметный голубоватый след. «Пе-е-ечаль мо-о-я све-е-е-тла-а-а-а», – намеренно не попадая в ноты, проныла Лиза. Она зацепилась взглядом за свое отражение в зеркале напротив и провела по лицу две пересекающие глаза вертикальные линии, на манер грустного клоуна. Затем обмакнула кисточку в красный и нарисовала себе широкую улыбку. Смешавшись с берлинской лазурью, красный кармин выдал зловещий черный, отчего лицо в зеркале стало одновременно жалким и по-своему притягательным. Эдакий вульгарный треш. Несколько минут она смотрела на отражение не отрываясь, затем что-то внутри у неё дрогнуло, и по щеке, размывая краску, потекла большая одинокая слеза. «Нет, только не это. Хватит!» – решительным жестом она смазала ее в сторону, дошла до окна, трясущейся рукой взяла сигарету – немного огня, дым вверх. «Только не снова, пожалуйста», – по тыльной стороне ладони тонкой струйкой сквозь пальцы потекла нежно-голубая соленая вода.

Нет, это вовсе не из-за Лёши. Расстаться – было ее собственным решением. Слишком много накопилось отвратительной липкой лжи. Ах, задерживаюсь на работе, ах, прости, снова нужно в командировку, ах нет, ну что ты, это просто подруга. Она делала вид, что верит. Слишком не хотелось представлять, каково это – снова остаться одной. Когда, казалось бы, наконец-то все хорошо. Когда «ну что ты там себе придумываешь». Когда, ну в конце-то концов, он же всегда возвращается. А ты ведь тоже тот еще подарок. Истеричка. И дура. А ведь он и не думал что-то скрывать. Лиза никогда бы не стала лезть в его ноут, подсматривать пароль, если бы не была уверена: она сделает это один-единственный раз, чтобы убедиться, собрать его вещи и затаиться у подруги на ту ночь, когда он будет убираться отсюда навсегда. Чтобы не дай бог снова в исступлении не повиснуть на шее, прощая все и умоляя остаться.

Да. Дура. И истеричка. Но как она хохотала, когда увидела, что вместе со своими вещами он забрал с холодильника магнитики, будто пытаясь украсть самое ценное – воспоминания об их путешествиях, их общие воспоминания. «О нет, дорогой, тебе останутся только магнитики, только фантики, копеечные поделки вместо настоящих эмоций и чувств, на которые ты просто не способен». Но все равно было очень мерзко.

Оттого что опять не смогла. Оттого что уже не уверена, что сможет, и не факт, что захочет еще когда-нибудь ввязываться в эту авантюру под названием «серьезные отношения». Еще ни разу из этого не получилось ничего хорошего. Только опять собирать себя по кусочкам, по молекулам, собирать и учить жить заново. Заново любить, заново доверять, заново радоваться – и раз за разом убеждать себя, что семья – это поддержка, а вовсе не то, что было.