Олег Белоусов - Я знавал жизнь таковой…

– Я не согласна с тобой, – улыбнувшись чему-то своему в голове, ответила Зоя и опять повернулась к экрану. Она явно опьянела, и её глаза с запозданием перемещались за поворотом головы. Валерий встал и налил ещё по стаканчику коньяка.

– Я уже пьяная и больше не могу! Ты же сказал, что не будешь меня заставлять после первой стопки, а эта уже третья, – напомнила Зоя, криво улыбаясь.

– Чтобы допить бутылку, давай ещё по одной махнём, – возразил Бурцев.

– Но там ещё осталось! – не соглашалась Зоя.

– Остатки мне. Вторую бутылку оставим до следующих моих выходных, на вечер перед твоим уходом отсюда. – Эта подробность подействовала, и Зоя взяла стопку со стола.

– За что пьём? – ободрённая хорошей новостью и хмельная спросила она, не стесняясь больше своего лица с синяком.

– За тебя! – чуть громче и торжественно сказал Бурцев, смело глядя на Зою открыто. Её глаза запомнились ему в такси, как чрезмерно накрашенные, а теперь они без подведённых ресниц и в обрамлении синяка казались не очень большими, но чёрные зрачки говорили ему, что эта женщина, должно быть, не так проста, как кажется. «Возможно, она для того легко соглашается пить со мной, чтобы я потерял контроль над собой…» – подумал Бурцев и опрокинул всю стопку в рот. Валерий брал веточку винограда и видел, что Зоя опять не допила половину стаканчика. Она быстро взяла большое красное яблоко из тарелки, чтобы закусить. Она откусила яблоко так, что сок потёк по её губам и по подбородку. Теперь Бурцеву казалось, что нет ничего проще, чем отправить эту женщину к праотцам. Алкоголь сделал своё дело, и все страхи, переживания за последние сутки вдруг показались Валерию забавными. Ему тотчас захотелось поскорее закончить намеченное и, как ему стало сейчас казаться, совершенно простое дело.

– Я пойду и выключу свет наверху. Я оставил его, когда ходил за телевизором, – сказал Бурцев, как можно более спокойно и обыденно.

– Иди, – ответила Зоя, опять откусывая яблоко и глядя на экран телевизора с интересом. Бурцев вышел из полуподвала и уже по привычке запер его на засов, затем быстро прошёл на кухню к буфету и достал пистолет из жестяной разукрашенной банки. Вытащив из рукоятки обойму, он глянул на неё, как будто желая убедиться, что она с патронами, затем вставил обратно и передёрнул затвор. Патрон, несомненно, вошёл в ствол. Пистолет казался холодным на ощупь, хотя в доме казалось тепло. Бурцев взял декоративное полотенце, висевшее рядом с буфетом для красоты, и сунул его в большой левый карман халата. Выключив умышленно оставленный свет, Валерий подошёл к окну, выходящему на главную улицу деревни. Стало совсем темно и виделся только слабый свет уличного фонаря через два дома. Бурцев почувствовал, что коньяк ещё больше придал ему уверенности и раскованности. Положив осторожно пистолет в правый карман халата, Бурцев медленно подошёл в темноте к двери полуподвала и открыл её. Свет снизу освещал ступени, покрытые старой и протёртой от времени красной ковровой дорожкой. Валерий погасил освещение и при свете экрана телевизора подошёл к жертве.

– Я ещё хочу тебя… – негромко потребовал Бурцев и плавно, чтобы пистолет не издал звука, положил на пол чуть поодаль снятый с себя халат. Зоя сидела с ногами на кровати и смотрела телевизор. Когда она повернулась к Валерию, то легко разглядела его очевидное желание.

– А я хочу, чтобы ты меня поцеловал… – неожиданно задиристо произнесла Зоя, пытаясь сгладить унизительный для неё требовательный тон. У Валерия ни разу не возникало желания поцеловать пленницу из-за синяков, что он ей наставил днём ранее в гневе. Немного подумав, Бурцев решил перед последними минутами жизни женщины удовлетворить её просьбу и быть предельно услужливым для неё, как палач для узника перед казнью, потому что понимал, что его пленница, по сути, невинная жертва. В течение какого-то времени их языки, соперничая, старались проникнуть глубже в рот друг друга. Вынужденные партнёры по несчастью шумно дышали, и им не хватало воздуха. На какое-то мгновение невольные любовники размыкали губы и вновь жадно начинали целоваться.

– Пойдём на пол… На кровати очень мягко, – запыхавшись потребовал Бурцев и взял у стены свёрнутый матрас, на котором Зоя спала в подполье. Расстелив ложе, Валерий поманил Зою рукой. Она спустилась и покорно легла. – Я хочу завязать тебе глаза, а потом быть позади тебя… – сказал он и осторожно вытащил из халата полотенце. Прежде чем сделать Зое повязку на глаза, он встал на колени вровень с ней, и они опять продолжили целоваться. Через минуту Бурцев отстранился и завязал декоративным полотенцем Зое глаза вместе с обширным синяком.