Алексей Труцин - Смат

Так или иначе, но после случки я сразу же поехал к Одноногому на Багратионовскую. Мысли о том, что нужно разрастаться в делах, не покидали меня даже во время секса. В голове продолжала играть песня ЛСП про малышку, которая любит дилера. Эта песня звучала во время нашей с Леной ебли.

По приезде я поздоровался с Одноногим и сразу перешел к делу:

– Слушай, травч – это одни бабки, а как фен варить? Или где достать задешево?

– Начинается. Понесло. У нас Ёж главный алхимик по этому делу, спроси у него.

– Бля.

– Ну а хули, спросил бы при встрече на его хате, чего тащился-то в такую даль?

– Я думал, ты по этой части тоже, вы же вместе двигаетесь.

– Сказать по чесноку, я фен вообще стараюсь избегать. Слишком большой грех на душу.

– Да ты ебнулся!

– Остынь, малец.

– Ладно, прости.

– Если хочешь знать, то даже не Ёж сейчас больше варит, а Китаец. Но он закрытый стал, пиздец, последнее время.

– Ну да, его не видно совсем стало.

– Паранойя – это тебе не шутки. Короче, братан, порадовать мне тебя нечем, ехай к Ежу. Хочешь торговать хреном – я тебе не помощник. Что с махоркой? Хочешь сказать, что только взял два мешка и уже продал?

– Я в процессе.

– Дай хоть знать тогда.

– Ясен хуй, думаю, это не последняя моя покупка.

– Бля, пацан. Ты слишком рано задираешь нос. Знал я таких, пройдет два месяца – и сядешь. Тут нельзя быть таким самоуверенным.

– Все будет нормально.

– Ты просто непуганый еще.

– Я же не фургонами шмаль из-за границы вожу.

– Да у тебя такие амбиции, что скоро начнешь.

– Что? Чего вот ты все боишься?

– Блять, ты до хуя дерзкий стал. Чего мне бояться, я уже труп живой, – Одноногий оперся на стену супермаркета, мимо которого мы проходили, и закурил.

– Нормально все будет, – бросил я.

– Да я не про то. С иглы, мать ее, одна дорога.

– Ты же это осознаешь! Есть море примеров, когда люди бросали, – пытался я разрядить меланхоличный настрой Одноногого.

– Я слишком хорошо знаю себя. Это уже неотделимая часть меня. Большая часть. Но это к делу не относится. Бля-я-я-ть, мусор.

– И че?

– Да у меня на кармане нормально так – я же думал, мы с тобой покурим за встречу, – Одноногий выбросил окурок.

– Чего ты так трясешься?

– Ты же знаешь, как я сел?

– Только из слухов.

– И что ты слышал?

– Типа тебе травч подбросили, и что ты теперь активно ищешь того самого мента, лицо которого не можешь забыть. Что это твой кошмар, ну, его ебальник.

– Это лицо, которое стоило мне двух лет жизни.

– Ну да, понимаю.

– Ладно, Тём. Езжай лучше домой, что-то у меня настроение совсем пропало.

– Покурим хоть?

– Покурим, только я потом сразу домой тоже, и ты давай, не в обиду.

Мы накурились, и я начал философствовать на тему – как определить, шлюха перед тобой или нет. Если ты входишь в суку легко, значит, у нее давно никого не было. Если кажется, узко, то она часто использует орган по назначению. Это заблуждение, что совать в блядей – это равносильно в ведро, все ровно наоборот.

Неспроста Очкарик считал меня своим духовным учителем – пофилософствовать и порассуждать я любил. Честно сказать, был потом такой моментик, что я какое-то время думал даже снова устроиться и на нормальную работу. Да и, может быть, клиентуры бы поприбавилось. Всем кадровикам говорил, что мое хобби – музыка, ее написание, а ведь так оно и было, и мне сразу отказывали. Когда работодатель говорит «нет» тебе на собеседовании из-за увлечения искусством, это лишь вежливый способ тебя послать. Просто ты не понравился. Иди рисуй или, как в моем случае, «ты станешь великим музыкантом»! Наша работа просто не для тебя, и тому подобное. Булщит, конечно, у каждого есть хобби, но лишь единицы этим зарабатывают. Те, кто больше остальных этого хотели. В общем, с нормальной работой ничего не получалось, хедхантеры всегда находили причины для отказов, и я откисал в замечательном месте под названием дом в перерывах с квартирой Леночки.

Дом, разные организации, да и вообще любые строения – это своего рода микромиры, войдя в которые, ты уже играешь по их правилам и пребываешь в этой атмосфере. Вышел на улицу – и уже открытая вселенная.

Пока шел, зацепился головой о ветку березы. Знаете, я где-то слышал, что если человек долго не будет видеть деревья, то он сойдет с ума. Так что даже в космическом пространстве и на другой планете первым делом нужно будет исполнить второй из трех заветов мужчины.

– Черт, а нормально так накурило, – подытожил я в своей голове, возвращаясь домой от Одноногого. – Столько мыслей.