Екатерина Полухина - Крылатая месть

Но, ведь Серёнька купил сегодня ей её любимую розу и возможно она передумает уходить и останется с ним и с папой. Он очень хотел, чтобы так и было, потому что без мамы очень плохо им обоим. И всё – таки мама умерла. Серёжу взяли со всеми вместе на кладбище, где было много чужих людей. Мама его лежала в красивом ящике холодная, и какая – то чужая. Отец был сильно пьян. Он кое – как держался на ногах, плакал, бился об этот ящик головой и на сына вообще не обращал внимания.

Когда ящик стали заколачивать гвоздями, Серёжа заплакал, но все вокруг стали уговаривать его, что так нужно, чтобы мама попала на небо. Ей совсем не больно, а хорошо и спокойно. Всё это нужно для того, чтобы попасть на небо и оттуда наблюдать за всеми нами. И Серёнька успокоился.

Потом взрослые увели его с кладбища, накормили и он смотрел мультики с надеждой, что скоро мама и Алинка придут к ним с папой в гости. Потом он рисовал их, сидящими на облаках в лучах яркого, летнего солнышка. Ему было очень грустно без них, но он не плакал. Он старался не плакать. И вот началась жизнь Серёжи без мамы и сестрёнки.

Папа продолжал пить. Когда не было водки, он плакал, бился головой об стены. От этого мальчику было очень страшно. А, вдруг и папа тоже уйдёт от него на это небо, которое принимает всех. Маленьких и больших и, он, Серёнька останется совсем один. Что тогда будет с ним? Ведь он же ещё такой маленький и не умеет жить без взрослых.

Соседи приходили к ним уже не так часто, как раньше и Серёжа часто теперь голодал. В такие дни он смотрел на фото, лежащее на столе, и в его маленьком умишке созревали свои планы.

Вот вырасту большой, куплю ружьё и убью этого дядьку. Это он забрал его маму и Алину. Это он сделал так, что отец его пьёт, а он сам, Серёнька сидит голодный. Когда трезвел отец, он говорил, тоже самое. Этот человек с фото стал для Серёжи самым страшным человеком на земле, разрушившим весь мир их счастливой, ещё совсем недавно семьи.

Сколько времени прошло с того момента, когда не стало его мамы, Серёжа не знал. Он не умел ещё ориентироваться во времени. Нет, он не был каким – то отсталым, просто он был ещё очень мал для этого. Дни сменялись ночами и наоборот, а у мальчика не изменилось ничего в жизни. Отец его всё также пил. В доме всё реже и реже появлялась пища, и мальчик всё чаще уходил из дома на улицу.

Там было весело, там были такие же, как и он мальчишки. Одни были его сверстники, другие чуть старше. Были ребята и совсем взрослые. Они кормили Серёньку, давали покурить сигаретку. Курить ему не понравилось. Он страшно кашлял, после каждой затяжки. Лёгкие будто разрывались, в горле першило, и он больше не пробовал. Но взрослые ребята давали ему всё равно сигареты, которые он обменивал у других мальчишек на еду, или конфеты, которые очень любил.

Домой он теперь ходил, только ночевать. Иногда водил с собой и ребят. Не всех, конечно же, но пяток сорванцов могли найти крышу в их доме. За это ему тоже платили, когда чем. Это была еда, сигареты, сласти, или какая нибудь игрушка. Ведь он оставался всё тем же ребёнком и ему, как и всем остальным детям не хватало детских забав.

Отец так и не выходил из запоя. Большую часть времени он так и лежал на одном и том же месте. От него несло неприятным запахом мочи и рвотных масс, но привыкнув находиться в местах, где обитали дети без присмотра родителей, Серёжа почти не замечал этого запаха.

А, однажды, когда он пришёл домой, чтобы взять кое что из вещей, которые взрослые ребята обменивали на необходимое для его компании, мальчик увидел, что отец его совершенно трезвый. Он сидел на кухне за столом. Был он чисто выбрит, в чистой одежде, с подстриженными ногтями и волосами. На столе стояла жареная картошка прямо в сковороде. Хлеб, помидоры и варёная колбаса были нарезаны крупными кусками. Увидав сына, отец быстро поднялся. Обхватил сынишку руками и прижал его к себе.

Он долго и до боли тискал его маленькое и похудевшее тельце. Потом, отстранив от себя, долго глядел на сына. Пойдём парень умываться и за стол, – сказал он и повёл сына в ванную комнату. После они ели очень вкусную картошку, прямо со сковороды. Отец пододвигал и пододвигал ему куски колбасы, будто хотел то ли наверстать упущенное, то ли накормить сына впрок.

Серёжа ел, ел и не мог никак наесться. Желудок его уже не вмещал больше, а глазами он бы съел ещё невероятно много. Когда же, уже не было сил есть, он отвалился на спинку стула и улыбнулся отцу светло и по – детски наивно. Ох, папка, как наелся – то я, кажется, столько за всю жизнь не съел, как сегодня, тихо сказал он. И отец увидел его совсем другим, будто повзрослевшим на много лет. Душа его перевернулась, и он снова посмотрел на стол, где лежало фото из газеты.