Егор Роге: Время Пи

6.

Заказ на установку огромной лоджии в только что сданном доме в Королёве ребята смонтировали уже к пяти вечера. Собрали инструмент: шуруповерты, перфораторы, отвертки, балоны монтажной пены, и погрузили в багажник «четверки».

– Повезло тебе, Олег – сказал один из парней, – от Королёва до твоего Пушкино рукой подать, за полчаса доедешь.

– Да, надо торопиться, – ответил Олег, – мне еще в магазин надо зайти.

– С «Утконосом» то попробовал?

– В следующий раз.

Ярославка была еще свободна, и Олег разогнал машину до девяносто километров, можно было и быстрее, но летняя резина в ноябре – штука коварная.

«Завтра суббота, надо встать пораньше да колеса поменять, не ровен час…»

«Какие-то несуразные мы с Любой, – рассуждал он, – ни денег, ни хорошей работы, ни нормальной квартиры. Кто бы сказал мне, что такое возможно!

Хотя в моей жизни все возможно. Две свадьбы за полгода.

Только поженились с Катей и тут командировка эта в Германию. Трое нас и поехало.

Я, парень из нашего отдела и Люба Пластинина из логистики – первая красавица компании.

Три месяца стажировки в Штутгарте, и результат: отличный немецкий и беременная любовница.

Что мне оставалось делать? Как и не со мной было.

Все не решался Кате сказать, а у Любки то… само ж не рассосется.

Кошмарный развод.

Катя попала в больницу, почти три месяца пролежала в психиатрии в первой ПКБ на Загородном шоссе.

Меня не хотела видеть категорически, а когда я все равно приехал, несмотря на запреты, Миша, старший брат Кати сломал мне нос с первого удара. Второго, впрочем, не было – мне хватило.

А вот родить Люба не смогла. Врачи сказали что, нервы здесь ни при чем, но Люба никогда не говорит на эту тему – семейное табу…»

Идущий впереди «Мерседес» с номером 314 резко затормозил, и Олег, притормаживая рывками, как учили, успел остановить машину, едва не съехав в кювет.

«Первым делом колеса поменяю, – заключил он, – а сейчас, пожалуй, шестьдесят и в правый ряд».

«Не судьба, видать пока, – продолжил размышлять он.

Люба предложила после свадьбы снова в Германию, где так все весело начиналось у нас.

Но дважды в одну реку войти ни у кого не получается. На этот раз ничего веселого в Германии не было. Пропала её жизнерадостность, и пропала навсегда.

Вернувшись, смогли вот купить квартиру в Пушкино. В общем-то, неудачная покупка, дом старый, да цена была на самом пике – теперь она и половины тех денег не стоит.

А дальше… как и не живем вовсе

Катя из головы в последнее время вообще не выходит, да и сон этот странный…

Нет, надо уезжать отсюда, убежать от себя. Выплачу квартиру, продам её и переедем в Латвию, купим дом в Энгуре, на берегу моря.

Стоит не больше пятидесяти тысяч, часть дома можно сдавать и за сезон зарабатывать семь восемь тысяч, что хватит на тихую размеренную жизнь. К тому же мы с Любой были хорошими инженерами, может и работу найдем…»

7.

Звонок мобильного отвлек его от мыслей.

– Олеженька, ты сможешь пораньше приехать сегодня? – голос Любы слегка дрожал.

– Да, я уже в городе, а что случилось?

– Ничего, совсем ничего, – всхлипнула она, – просто приезжай скорее.

Олег знал, что снять тревожное состояние жены проще всего коньяком, или другим крепким алкоголем. Захватив из гаража бутылку Прасковейского коньяка, и быстро закрыв ворота гаража, через пустырь побежал домой.

Он понялся на пятый, последний этаж почти бегом, лифта в их доме постройки начала шестидесятых, конечно же, не было и увидел, что дверь в квартиру была открыта.

Люба, рыдая, стояла в дверях в той же ночной рубашке, что и сегодня утром.

Олег обнял жену, и тут же почти силой втолкнул в квартиру.

– Да что случилось-то, – Олег почти кричал, – что с тобой?

– Не могу я так больше, – голосила Люба, – не могу.

Он открыл бутылку коньяка, налил два стакана и почти залпом выпил один из них.

– На вот, выпей, тебе сразу станет легче.

Люба неуверенно взяла стакан и отпила коньяк, так как будто это было молоко или вода.

Отстранив на секунду бокал в сторону, она удивленно посмотрела на него и поставила на стол.

Но и в этот раз алкоголь оказал желанное действие – истерика внезапно прекратилась.

– Я не могу больше молчать, Олег, – всхлипывая, сказала Люба, – не могу.

Олег сдавил ладонями виски, а большими пальцами рук закрыл уши – он не хотел, не хотел ничего слышать.

– Я не потеряла ребенка, тогда, слышишь? Почти кричала Люба, не потеряла! Я сделал аборт! Я не готова была иметь детей, боялась всего: растолстеть, стать некрасивой, боялась, что ты бросишь меня как Катю…