Кэтрин Вэйн - Гранатовый вкус гвоздики

– В трауре он просто бомба.

– Кто-то же ночами утешает такого.

Костя шёл и про себя думал, что к вечеру опять придётся поднимать давление с плинтуса. Его выдернули на занятия сразу же на следующий день после похорон. «Первый курс, замены нет, какие отгулы? В ноябрьские праздники отгуляешь. Сейчас у тебя пары. Ты же живой», – объяснял деканат накануне утром, между делом бросая сочувственные фразочки. И весь стиль, блеск очаровательных глаз катились к чёрту, когда невыспавшись Константин Николаевич вальяжно вваливался в аудиторию вчерашних школьников.

– Bonjour 1 1 Добрый день (франц.) вторая группа, – громко салютировал мужчина, устраиваясь за свой рабочий стол, а мыслями был где-то у деканата, выламывая ногой всю мебель, купленую вместо зарплат профессорам. Ему не нужно было много. Всего лишь два дня прийти в себя. Две ночи сна. Паршиво, и этого не дали.

Из тумбы на стол легли конспекты, сложенные потрёпаной стопкой и кожаный футляр с очками Рай Бан. Вместе с этим Константин Николаевич расположил два импортных учебника, записную книжку и документы в прозрачных файлах. Срочные анкеты, которые отправят в шредер уже этим вечером. Он затянулся глубоко воздухом и выдохнул на стекло очков. И всё же атмосфера занятости добавляла жизни к образу молодого преподавателя теории французского языка. Три года он проделывал одни и те же действия за пять минут до начала лекции и думал о том, что дни идут не зря. С обеда до позднего вечера учит будущий свет лингвистики и дипломатии. Но сегодня утром он понял, что всё это напрасно, если в один миг без твоего желания жизнь подходит к концу. Трагедия… Что о ней знают сонные глаза вчерашних школьников, если в судьбе Константина Николаевича безвозвратно утрачена частичка семейного счастья. Он смотрел на студентов пустыми глазами и не знал с чего начать. Никак не мог понять, определить для себя – почему они все здесь сидят, а его сестра не жива? Раздражая всех вокруг крутил между пальцев ручку и мог так сидеть час и двадцать минут, не меняя позы. Затем снимал очки и сжимал в кармане пиджака капли от сердца. Мама попросила иметь при себе. Медик, ей не откажешь. В конце занятия он осматривал каждого присутствующего и делал то, что никогда не пришло бы в голову – виноватил всех, что Дианы больше нет. Жизнь, планета, люди всё есть, а её, надо же, нет. Сегодня утром во двор такси зарулило, точно такое же в котором разбилась Диана, и Костя готов был бросить гаечный ключ в лобовое стекло. Внезапно и просто. Позвонил друг, отвело. Смех на задней парте он хотел уничтожить отборным трёхэтажным, но слишком много материала нужно изложить.

Еле как он дожидался окончания пары и, выпроводив группу студентов, закрывал аудиторию изнутри. Хорошая ведь девочка была, за что? Его лихорадило и кружилась голова, а картина рабочего стола быстро меняла своё содержание, когда у учебника французского оказывалась бутылка коньяка. Глык и рюмка исчезала сначала в горле, потом в сознании, успокаивая нервы. Второй глык и благодаря рюмке краски за окном наконец становились настоящими. Пожелтевшие листья облетали с деревьев в лужи, у больницы велась нескончаемая битва за стройку нового ЖК, где висел ярко-бирюзовый баннер. Хорошо, что Диана этого больше не увидит, она терпеть не могла эту стройку.

Лениво моргая Костя перевёл взгляд на тропинку, ведущую к корпусу. Вот и розовая плита валяется в кустах уже десятый месяц, зелёное яркое пальто убегает с пар на свидание, Толмачёв тяжёлым шагом плетётся в корпус. Что? Надев очки, мужчина всмотрелся в толпу студентов. Через каждые пару шагов парень среднего роста останавливался и поднимал голову высоко, обнимая себя руками. Не по погоде одетый (в лёгкой кожанке) он мешал прохожим, устремив глаза в тёмное, дождливое небо. Его ноги с трудом преодолевают ступени лестницы и мышцы непослушно тянут вниз. Упасть и больше не встать. Сил его не хватает. Вот идиот.

Костя кинулся из кабинета на первый этаж. Побрал бы чёрт этих упрямых Толмачёвых.

Он поймал его за локоть у стены.

– Эй, парень, мы же договорились, что ты останешься дома.

Карие глаза озлобленно бросились в сторону преподавателя.

– Руку убери. У меня пары сейчас. Какие-то проблемы? – как будто пьяно воскликнул Толмачёв.

– У тебя проблемы, тебе нужно отдыхать. Давай, иди домой, – неумело изображая душевную доброту, Костя подтолкнул парня в обратную сторону.

– А ты мне кто: мамка, нянька или куратор, чтобы указывать? Пусти, у меня пары.