Кэтрин Вэйн - Гранатовый вкус гвоздики

– Тебя пустили по кругу. Знаешь как это называется? – до боли приличный Толмачёв покачал головой, но в душе отлично знал, что любые нотации Женьку даже заводили.

– Проституция? Но это ж деньги и никакого проникновения. Ник, в этом и вся прелесть. Я им дал свой номер семилетней давности, – мечтательно он поднял глаза к зеркальному потолку и подмигнул. – Как же всё-таки я люблю свою работу.

– А Наташа? Ей больно, Жень, смотреть на это.

Парень махнул рукой, протирая чистый поднос салфеткой.

– Она так смотрит на меня всегда, как на единственного нужного мужчину в своей жизни, а когда я ей отдаю свои чаевые – посылает меня и уходит. Это ей так больно, или она заигрывает со мной? Или я чего-то не понял?

– Ты не понял. Ей не деньги нужны, а ты.

– Да прям. Ей родители с Крайнего Севера деньги перестали высылать. Любовью кварплату не покроешь и не пообедаешь, Ник. И сколько её не люби, пока ей со мной не уютно, я не в фаворе. Даже не последний в очереди. И эти вот чаевые… Их на свидании хватит на лёгкий перекус, – Женя всмотрелся в ладную фигуру девушки и с нескрываемой нежностью медленно закрыл глаза. – Такая задница. Нескончаемая и цикличная.

Ник мельком посмотрел на банку с чаевыми. Было уже что-то вроде постоянной традиции – каждые полгода скидываться Наташе на аренду квартиры.

– Вернись к столикам, а деньги в конце недели все наши чаевые ей отдашь. Давай, у тебя есть ещё три дня, рыцарь.

Женя было кинулся в благодарственные объятия, но его внимание быстро привлёк редкий, но очень запоминающийся посетитель.

– Ты смотри кто пришёл. Никит, это похоже к тебе.

На входе в бар застыла высокая фигура в чёрном пальто. С пальцев аристократичнр были сняты чёрные перчатки и горло крепко обволакивал шарф в клетку. Костя провёл ладонью по волосам, смахивая пару капель снега, перешедшего в дождь.

– Добрый день, давно Вы не заходили к нам. Рады видеть, у нас новое меню, – за два шага до барной стойки перед глазами посетителя вырос Евгений, которого он запомнил как очень болтливого официанта. Во впечатляющем мужчине парень видел идеальный пример для подражания. Как путеводная звезда, за которой можно тянуться и совершенствовать себя. Косте льстила эта нескрываемая симпатия, поэтому он пожал парню руку и окинул его благодарно хитрым взглядом.

– Меню позже, сначала выпью.

Неизменной походкой он подошёл к бармену. Никита отвернулся к бутылкам с алкоголем, глядя в отражение маленьких зеркал на стене как пристально Субботин смотрит в его затылок. Пора выдыхать. В том кафе это действительно был не он. На душе стало легче. Свободней дышать.

– Привет, – Костя сел за стойку, притянув к себе подставку под бокал.

Сделав глубокий вдох, бармен обернулся, улыбнувшись мужчине как и всякому посетителю – почти искренне.

– Что будете пить? – он знал ответ заранее, поэтому быстро открыл нужную бутылку.

– Яблочный сидр, всё как всегда, – Костя присмотрелся к лицу парня, отметив мешки под глазами и голодные губы, которые парень очень часто облизывает.

Всё кажется, что это голос Дианы пробирается сквозь музыку до слуха бармена, а вместе с ним и её руки, чтобы коснуться щеки. Но голос груб, и взгляд не тот, чтобы верить в её присутствие. Ник вздрогнул.

– Мама говорит, ты перестал к ним приходить. Волнуется. И мне на сообщения не отвечаешь. Всё нормально? – Костя всматривался в лицо парня, замечая как тот открывает рот, чтобы чаще дышать. Бармен резко поставил бокал мимо подставки, не поднимая головы. Неприятно думать, что за тобой по-прежнему как за особо опасным мальчиком следят лишь для виду.

– Значит, мама говорит. В два часа ночи ты за этим сюда пришёл, потому что мама попросила?

Жадно Костя выпил половину бокала и, облегчённо вздохнув, вытер уголки губ салфеткой. Он потёр пальцем ямку на своём подбородке и цинично щёлкнул языком, стягивая шарф. Душновато говорить в этом баре.

– Если хочешь верить то да, мама попросила, – не без раздражения ответил мужчина. – А вообще мне самому интересно как твоё самочувствие. В универе нам увидеться сложно.

Парень обмяк, расслабил тяжёлую мимику лица и наклонился к Субботину поближе, чтобы не повышать голос сквозь музыку группы Сектор Газа.

– К твоим завтра зайду, как и обещал. Времени… Почти нет.

Костя улыбнулся Толмачёву как старому знакомому.

– Зайдёшь ко мне, вместе к ним пойдём.

Он хочет быть, казаться дружелюбным, а в это трудно поверить. Ведь в спину Никите из зеркал в стене смотрит слегка сутулый парень ниже любого среднего посетителя, потеряный в делах учёбы, забывший о себе подумать хотя бы минуту в день. Кто ж ты такой, чтобы быть кем-то? Неужели Костя перебрал всех потенциальных друзей в своих списках и Толмачёв остался один, как запасной вариант, для бесед об вечном? Но последние слова Субботина наполнили щёки Никиты тёплой краской.