Марта Зверева - Губы Веры

– Непременно, – заржал Вадим.

Но Ленусика уже звать не стал, а досидел до конца мальчишника с банкой безалкогольного, наблюдая свальных грех друзей и закусывая заморским сыром.

В третий раз Вадим встретил Веру на благотворительном приеме в особняке Решетова.

Куда он явился, вопреки всем обычаям их круга, с законной женой. На такого рода неофициальные приемы принято было выводить любовниц, содержанок, на худой конец эскортниц. Журналисты и левые люди туда не допускались и среди своих можно было и похвастаться, какую новую телочку отхватил, а заодно и пообщаться в неформальной обстановке, поговорить о таких делах, которым не место на имиджевых приемах.

Машке, конечно, было неуютно, страшно, даже, может быть, обидно, что он приволок ее туда, где профессионально усталые взгляды ухоженных шлюх разбирают ее по запчастям и на каждую вешают ценник. И губы у нее свои, и сиськи, и бедра широковаты… разве что платье и сумочка не подкачали, тут Вадим разорился. Но туфли эта дура надела «удобные, это же фуршет, не присесть» и теперь явно боролась с желанием спрятаться за занавеску, выставив как щит свою заказанную за несколько месяцев «Биркин». Ну, в следующий раз будет слушать, что ей говорят.

То, что Вадим демонстративно обратился к семейным ценностям, дало понять соответствующим кругам, что он готов к противостоянию. Волчонок вырос и намеревается вступить в бой за место вожака стаи. Или основать собственную. По одобрительным взглядам бывалых хищников, он видел, что эскапада не прошла незамеченной, и битва будет славной. Не сейчас. Но будет.

А это значит – выход на следующий уровень.

Сам Решетов явился часа через три после начала, когда макияж у неутомимых девиц уже плыл, вслед за сознанием, не выдерживающим литров «Боллингера» и «Смирнова». Они покачивались и висли на всех подряд, хлопая гигантскими ресницами и потираясь внушительными бюстами с привкусом силикона. Некоторые прямо на месте меняли одних покровителей на других, иные только пробовали по-быстрому. Верными подругами оставались только эскортницы – их за подобные выходки могли и слить.

На фоне этого мутного, душного пьянства и блядства, свежая подруга Решетова, которую он вывел, придерживая за локоток, как джентльмен старой школы, смотрелась волшебно и выигрышно.

Даже Вадим в первый момент не узнал свою старую протеже. Только цепанул взглядом, как завлекательно и естественно качнулись немаленькие сиськи. В этот момент мозг и сложил два и два, провел последнюю линию, соединяя двух тяжелых милашек с полузнакомым лицом.

Да, молодец, девка!

Сквозь алкогольный туман никак не получалось сосчитать, сколько лет прошло с первой, со второй их встречи, но на третьей Вера заняла поистине королевскую позицию. Даже стыдно как-то вспоминать, как мялась она на обочине трассы, как неловко цепляла зубами напряженную плоть члена.

Прямая спина, которую бесстыдно и благородно открывает струящееся темно-бордовое платье, ожерелье из черного жемчуга, змеящееся вдоль позвоночника, чтобы закончиться двумя бриллиантовыми кистями, практически невидимые босоножки на тонком каблуке. Словно она сама по себе парит над блестящим паркетом. И высокая, не модная, но удивительно идущая ей прическа. Сбежавшая из семидесятых кинодива, а не содержанка «крестного отца» московского строительного бизнеса.

Решетов умеет поставить своих шавок на место. И Вадима заодно.

Взгляд, который он кинул на него, обещал очень, очень долгий и скорый разговор.

Такую новость следовало запить чем-нибудь покрепче сладковатой воды с пузыриками.

Сказав какую-то малоинтересную собравшимся речь и намекнув, что господь велел делиться, поэтому реквизиты детского онкологического фонда написаны на буклетах, разбросанных по столам между ведерками с шампанским и вазами с фруктами совершенно не зря, Решетов оставил Веру щебетать с подружками-змеями и направился к Вадиму. Не сворачивая и раздвигая своей харизмой толпу так, будто это были волны Красного моря, а он Моисей.

– Японцы недавно вискаря презентовали. Говорят, дивного вкуса, ирландцы с шотландцами делают харакири от зависти. Угостить? – предложил он Вадиму.

Взгляд, однако, был цепкий, безошибочно ловил малейшие оттенки эмоций. И мгновенно плеснувший страх тоже поймал. Но Вадим склонил голову, соглашаясь на переговоры. Ради того и пришел.

…вывалился из кабинета спустя три часа, выжатый, как горсть орехов после промышленного пресса. Вискарь был отменный, на всю жизнь запомнишь. И сигары кубинские, старые еще, времен живого команданте Фиделя. Безупречно хранившиеся в таких условиях, в каких не каждого наследника британского престола содержат.