Алла Хусейн - За что мне это?

Начала она с самого подлого – стала распускать обо мне нелестные сплетни, после которых каждый мужчина села стал считать своим долгом уделить мне его бесценное внимание. Я даже утомилась,изобретая изощрённые способы отпугивания ухажёров. А после нескольких её агрессивных попыток выжить меня из дома, когда она меняла дверные замки, выбросив всё наше с детьми имущество на улицу, я обратилась в милицию за защитой. Получив строгое предупреждение, она применила последний неожиданный и нелепый способ для моего выселения.

Баба Валя вызвала домой своего сына Николая, чтобы он помог ей справиться со мной. Он в это время работал на лесозаготовках в далёкой Якутии и был вынужден срочно, расторгнув контракт, не получив расчёта на товарняках, выехать обратно домой на защиту своей матери от меня, как он думал. Баба Валя рассказала ему в письме, что я выживаю её из дома, что я веду асоциальный образ жизни, скромно опустив в письме, что это она себя так ведёт, а не я. В том, что со мной и бабой Валей всё обстоит совсем не так, Николай очень скоро убедился сам.

И в нашей с Колей жизни тоже всё произошло совсем иначе, чем рассчитывала баба Валя. Всё случилось само собой и неожиданно даже для меня. Приехавший к матери Николай влюбился в меня с первого взгляда. Помню, как при первой встрече он минут пять обалдело смотрел на меня, увидев впервые. Спустя пару месяцев он проявил необычайную настойчивость в ухаживаниях, и я вынуждена была уступить его пылкости. Вскоре он стал для меня Колей и у нас завязались близкие отношения, сначала тайком от всех, особенно от его матери. Потом, когда мы потеряли неосторожность и всё стало слишком явным не только для окружающих, но и для бабы Вали, он пригласил меня в ЗАГС.

Он впервые ни от кого не скрываясь днём вошёл в мою комнату и, пытаясь казаться спокойным, достал из нагрудного кармана рубашки и положил свой паспорт на стол передо мной. Потом неестественно обыденно, как будто делает такое предложение каждый день, сказал:

– Вот мой паспорт, бери свой и сейчас пошли подавать заявление для регистрации законного брака.

Но по вибрирующему голосу я поняла, что он очень напряжён и, скорее всего, перед этим у него с матерью был сложный разговор и попросила:

– Коля, я очень рада твоему предложению, давно его жду. Но, ты можешь себе представить, что начнёт творить твоя мама? – Дай мне немного подумать.

Думать мне не дала баба Валя. Возмущению матери Коли не было предела, она взбудоражила всё село, брызгая слюной:

– Как так, она не русская, а татарка по национальности, да старше моего Коли на целых четыре года, да ещё с двумя детьми и вдруг станет моей невесткой? Да мой Коля и женат-то никогда не был! – и разрубая воздух натруженной на стройке ладонью, решительно добавляла, – не надо мне такая невестка!

Всё это мне доносило "сарафанное радио". Всё село круглосуточно, не ослабляя бдительности ни на минуту, держало руку на пульсах нашего треугольника.

Это стало непосильным испытанием для всех нас. И мы все трое провалили, – не сдали важный экзамен жизни. Устав от постоянной клеветы и скандалов от разбушевавшейся “Куролесихи”, сделав неимоверное усилие над собой, потому что тоже полюбила его всей душой, я сказала Коле:

– Я не представляю себе жизни без тебя, но серьёзно стала опасаться ярости твоей мамы, не на шутку обозлившейся на меня. Я уступаю старой женщине её сына, чтобы она не волновалась и меня с детьми оставила в покое. Прости меня, я не могу по-другому.

Он меня понял, резко повернулся и ушёл с желваками на скулах, а я с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться от бессилия. Плакала потом тайком от всех. В тот же вечер, разочарованный и раздосадованный на нас обеих, Коля уехал, но уже не так далеко, как уезжал от матери, а устроился на работу в краевом центре – городе Краснодар в трёх часах езды от нас. И на выходные он стал регулярно приезжать домой.

Приняв трудное, но неверное решение, разрывая наши сердца, я не обеспечила себе “индульгенцию” от нападок его матери. После произошедшего с нами разрыва, баба Валя не только не изменилась в своём отношении ко мне в лучшую сторону, а уже совершенно не могла остановиться в своей ненависти ко мне, набирая скорость, как разогнавшийся паровоз с отказавшими тормозами. Она, обуреваемая страстями, шла на невероятно низкие поступки в своей непримиримой злобе. “Куролесихой” её в селе прозвали не зря. Вскоре после отъезда Коли я поняла, что я беременна, но никому об этом не сказала из инстинкта самосохранения, не зная, как дальше будут развиваться события. Это было ещё одной моей ошибкой. Уже трагической.