Алла Хусейн - За что мне это?

– Так зачем же тогда ты женился? – Воскликнула я с досадой.

И тут же застыла, как каменная скала, услышав Колин ответ, отрезвивший меня, как холодный душ, бьющий на разгорячённое тело.

– Так получилось. Мать настояла. И развестись не могу. Давай будем встречаться!

Я тяжело плюхнулась обратно на табуретку и закричала:

– Горе мне горе! Коля, вот такую роль ты отводишь мне, как любимому человеку! Опять нам встречаться тайком от всех, рвя и терзая свою душу? Снова наматывать один клубок из сплетен сельчан и второй из вражды бабы Вали, получая малюсенький моточек украденного счастья взамен на разного рода унижения? Я больше так не могу – это выше моих сил. А ты – негодяй!

И в неописуемом негодовании я, вскочив, размахнулась через стол, и ударила его наотмашь, что есть сил по щеке за всё, что пережила раньше и за то, что он готовил мне на будущее. Николай стремительно сорвался с места, схватил мои руки и, заломив их мне за спину, сгрёб меня в охапку, упал вместе со мной на пол на колени и взмолился:

– Пожалуйста, не бросай меня! Я для тебя всё, что хочешь, сделаю! Хочешь – дом тебе построю на дачном участке, который ты возьмёшь. Их сейчас бесплатно дают всем сотрудникам санатория. Я сделаю, что ты хочешь, только скажи!

А я, отчаянно отбиваясь, плакала:

– Нет, нет и нет! Пока ты женат – ничего не будет между нами! Не надо обманывать ни себя, ни меня, ни твою жену!

Но всё у нас было с ним в ту ночь, но только один раз и без моей на то воли. Он это прекрасно понял. Так мы и расстались. Вспоминать тот вечер не могу без слёз. Больно.

Глава 6. Бумеранг бабы Вали. Прилёт.

Вдобавок ко всему, что с нами уже произошло, история получила своё ещё более печальное развитие в дальнейшем. Всё село вскоре узнало, что Николай развёлся с женой и вернулся из Краснодара обратно к матери. Но я к тому времени уже вышла замуж за другого человека Андрея, о котором расскажу позже. И уже рассказала в своей книге “Цыганская иголка колдуньи”. А опоздавший с разводом Николай стал спиваться и опускаться у меня на глазах. Его мама баба Валя, глядя на это, сильно сдала, стала постоянно и тяжело болеть.

Николай, пристрастившись к алкоголю, изменился до неузнаваемости. Он стал злобным и желчным, превратился в постоянно пьяного брюзгу. Когда он случайно сталкивался со мной, я видела как его бедного корячит и крючит, прямо всего на изнанку выворачивает. – Жуть! От прежнего человека ничего не осталось, даже во внешности, он почернел с лица, полысел и потерял половину зубов – просто стал выглядеть как настоящий бомж.

Прошли годы, но не сложились семьи ни у меня, ни у моего любимого Николая. У меня тоже всё было совсем не радужно. Мой второй после Салима муж вскоре умер и я опять жила одна с детьми своей жизнью. По возможности обходила стороной этих людей причинивших мне невыносимые страдания. Только сердце моё щемило и болело при случайных встречах с ними во дворе дома, в котором мы получили квартиры как сотрудники одного санатория.

Сердце щемило ещё и от того, что при мне, а может только по моей вине, мать, желая счастья своему единственному сыну, смогла своими руками совершить обратное, чем велит материнский долг. В результате её любовью была убита наша любовь и сломана судьба единственного её сына, погиб внук и стали глубоко несчастными сама баба Валя и я.

Как одна из пострадавших сторон этой трагедии, от моего сокрушения в происходящем с матерью и сыном, я рискнула взять на себя право рассуждать о порядочности в семейных отношениях. И сопоставить безграничную жертвенную материнскую любовь, отказавшуюся от настоящей любви к мужчине ради своих детей и её антагонизм – гипертрофированное эгоистичное материнское чувство любви, превратившееся в нелепую убийственную ревность с ненавистью, которая застила глаза неплохой в принципе женщине, понудив её забыть о порядочности, всепрощении и безмерном родительском терпении.

Эта история подтвердила верность высказывания Михаила Булгакова:

«Злых людей нет на свете. Есть только несчастливые».

Я тоже так считала всегда, поэтому последние дни своей жизни баба Валя провела в моём обществе. Произошло это по воле обстоятельств.

Как то совсем уж постаревшая и больная баба Валя сидела на лавочке рядом с другими соседками. Я, поздоровавшись со всеми, намеревалась пройти мимо, как всегда, но меня остановила старшая по улице, чтобы обсудить вопрос о грядущем субботнике накануне первого мая. Для разговора мы остановились у пышных цветущих кустов сирени на газоне рядом со скамейкой для «аксакалов». И я услышала, как баба Валя жалуется соседкам: