Алла Хусейн - Цыганская иголка колдуньи

Наташка, вздрогнув, проснулась от громкого, как взрыв, удара входной двери квартиры снизу. Следом по коридору подъезда гулким эхом покатился отзвук этого удара. Его трубным басом перекричал сам сосед, выскочивший из той квартиры:

– Конченая ты дура, и твоя мать тоже! А, пошли вы, в рот мне три кило ягод! – громко выругался он.

И, продолжая бормотать какую-то несуразицу, грузной нетвёрдой поступью протопал по лестнице вниз. Этот сосед, даже в редкие трезвые моменты своей жизни, на весь коридор источал запах спиртного перегара, который устойчиво держался после его выхода на улицу. Во второй раз он с силой трахнул внизу входной дверью подъезда, возмущённо взвизгнувшую тугой пружиной.

Моментально на эти содрогания подъезда заливистым колокольчиком заверещала нервная болонка у соседей вверху.

"Так, всё нормально! Все на месте, всё как всегда и утро начинается, как обычно! В офис сегодня не надо, – выходной. Лежать, конечно, хорошо, но надо вставать,"– резюмировала Наташка – айтишница.

Но ей определённо совсем не хотелось вставать и не было ни малейшего желания даже открывать глаза. Она млела от сладкой истомы во всём теле, но сосед и собака разбудили.

" И чего это я буду валяться в постели просто так – надо уже вставать. Ишь, как разнежилась", – сонно уговаривала она себя.

Наташка потянулась из всех сил, испустив стон блаженства. И томно подумала:

"Как же хорошо проснуться в тёплой постельке в своей квартирке рядом с любимым муженьком!"

Вот-вот, со дня на день должен зашевелиться их первый ребёнок. Скоро уже будет четыре месяца, как они с Андреем узнали о радостной для обоих новости. Врачи сказали, что ребёнок развивается нормально. Она чувствовала себя отлично, даже не было токсикоза, которым Наташку пугали подруги. Она погладила свой увеличивающийся животик и ласково пошутила:

– Эй, ты там, шкет, как дела? Доброе утро, нам пора вставать на гимнастику, просыпайся!

Наташка приоткрыла один глаз и покосила им в сторону мужа – не услышал ли он её? Нет, Андрей лежал на животе и ещё пребывал в грёзах, да таких сладких, что у него слюнки текли на подушку.

"И что он только во мне нашёл? Рост у меня "метр с кепкой", как он сам говорит. А бёдра непропорционально широкие, подходящие для фигуры ростом под два метра. Меня легче перепрыгнуть, чем обойти. А он вон какой рослый, спортивный качок – это благодаря физическому труду на стройке. Любовь она такая необъяснимая и загадочная. Приходит без спроса когда захочет и к кому захочет. Вот и к нам пришла так же неожиданно", – заключила Наташка, прерывисто и сильно чмокая мужа в свободную щёку с отпечатками складок от наволочки подушки, и шепнула ему в ухо:

– Подъём, милый.

И уже громче изрекла любимую его шутку:

– Проснись, – ты серешь!

Андрей среагировал и тоже томно, не открывая глаз, протянул:

– Ты повторюшка – хрюшка. Это же моя шутка!

Потом откинул махрушку и, поглаживая свои кубики на волосатом животе, добавил:

– Ф-у-у-у! Как же жарко-то!

И широко буквой "Х"раскидал руки и ноги по "сексодрому". Так он шутливо называл их широченную кровать на которой спокойно можно было спать вчетвером. Потом, совсем проснувшись, осторожно положил крупную и тяжёлую мужскую ладонь строителя на живот Наташке и заботливо спросил:

– Ну, как, мамочка, он ещё не пинается?

– А может "она"? Нет, папуля, видно ещё рановато ему, наберись терпения, – подыграла мужу Наташка.

– Ладно, мамуля, всему своё время, – ворковал он, чмокая Наташку в пузико.

А потом наигранно строгим тоном спросил:

– А ты, красавица моя, чего разлеглась? А кто мужу завтрак приготовит? И ты не забыла, что сегодня первый выходной и мы с Симаковыми договорились ехать сегодня на озеро на рыбалку с ночёвкой? Мне надо ещё все снасти просмотреть и хорошо собраться. Они после обеда заедут за нами. Давай, давай, шевелись! – И нежно шлёпнул жену по попе.

– Ну, ты вставай потихоньку, а я пошёл в ванную попу чистить, зубы мыть, – как всегда пошутил он.

– Вот пустомеля, иди уже! – улыбаясь проворчала Наташка.

Полежав секунд двадцать после ухода Андрея, она села на кровати. Потом без спешки расчесала крупным деревянным гребнем свои длинные светлые русые волосы и встала. Но в ту же секунду, издав громкий вопль, сложилась пополам на корточках возле кровати от пронзившей её боли в животе. День погас.

Очнулась она от раскачивания и завывания сирены "Скрой помощи", которая неслась по улицам города на бешенной скорости. За окном мелькали отсветы сигнальных огней “Скорой помощи”. Вокруг всё плыло и качалось. И она с трудом разглядела в туманной пелене склонённое над собой озабоченное лицо Андрея, который больно разминал ей ладони рук и без остановки твердил, как заведённый: