Екатерина Бронникова - Цыганская игла

Луиза – Корова.

Галина Петровна – Курица.

Аполлон Григорьевич – Гусь.

Гусыня.

Крыса.

Еж.

Главный волк.

Волки.

Помещение чем-то напоминающее типичный офис и одновременно лабораторию. Стоят письменные столы, стеллажи, на них различные банки, колбы. Курицастоит возле инкубатора, переворачивает яйца. Крысачто-то пишет, Гусынясидит за лабораторным столом, переливает жидкость из одного сосуда в другой. Гусьсидит рядом с ней, ковыряется в каком-то приборе непонятного назначения. На всех надеты белые халаты, только Луизабез него, смотрится в зеркало, косится на небольшой радиоприемник и морщится.

Луиза. Я одна ничего не понимаю? Или это какой-то заговор? Все решительно настроены против меня! Объясните мне наконец, вот что это сейчас играет? Ведь это невыносимо слушать!

Гусь. Сударыня, это Бах.

Луиза. Что?

Гусь. Луиза, это классика!

Луиза. Аполлон Григорьевич, вы о чем? Я в классики в детстве напрыгалась. Я спрашиваю, что это за музыка? Куда делось радио «Коровяк эф эм»?

Гусь. Последние исследования показали, что произведения Баха, как, впрочем, и другая классическая музыка, позитивно влияют на производительность молока у коров. Поэтому и перестали это радио включать. Логично (Гусыне) , правда, дорогая?

Гусыня. Щ-щ-щ-щ-щ-щ-щ.

Луиза. Это несносно!

Курица. Очень даже сносно. Мне нравится. Не понимаю, Луиза, чем ты вечно недовольна? И вообще, это все ради тебя сделали, ради молока твоего.

Луиза. Галина Петровна! Я вас неоднократно просила называть меня на вы. Что вы мне все время тычете! И вообще, за кого вы меня принимаете? Я что вам, корова что ли?

Курица. Ну а кто?

Луиза. Я личность! Личность! Индивидуальность! И кроме молока, у меня куча других интересов. Да-да! Это вы тут все зациклены на работе, а я, между прочим, еще кое-чем интересуюсь!

Курица. И чем же?

Луиза. А вот много чем. У меня широкий кругозор. Например, я… я пишу стихи. Да, стихи!

Гусь. Любопытно. Можно ли узнать, сударыня, в каких журналах вы публикуете свое творчество? «Сельская новь»? «Свиноводство и овцеводство»?

Луиза. Публикую, да! Тайно. Тайно от всех. От всех вас! Вам все равно не понять!

Курица. Да куда уж нам! Нам-то некогда ерундой заниматься, мы работаем, перерабатываем даже, потому что кто-то копыто о копыто даже не ударил.

Луиза. Ах, вот как! Теперь я, оказывается, во всем виновата! Конечно, проще спихнуть всю вину на меня, заклеймить меня, опозорить, чем смириться с тем, что я, что я… что вы меня недостойны!

Курица. Недостойны? Это кто кого еще недостоин? Мы пашем тут круглосуточно, лишь бы у нас было достаточно продукции. Я забыла, когда я последний раз была у парикмахера!

Луиза. Вам это все равно не поможет.

Курица. Да я превратилась в ходячий инкубатор. Я уже устала вести счет всему тому, что снесла и что из этого вылупилось. Зарплата – курам на смех, а пашу как проклятая, детей не вижу.

Гусь. Простите, Галина Петровна, что перебиваю, но у детей же есть отец!

Курица. Отец! Да он уже кукарекнулся на всю голову! Ему постоянно приходится сидеть на больничных с детьми. Меня же не отпустят. Еще немного, и он лишится работы. И угодит в чей-то суп! И это все из-за нее, этой лоботряски!

Луиза. Перестаньте винить меня во всех ваших семейных трагедиях! Вы меня совсем заклевали! Я не сделала никому никакого зла!

Курица. С тех пор как ты тут, ты не сделала ничего!

Луиза. Неправда!

Курица. Правда.

Луиза. Неправда!

Курица. Ни капли молока за все время. Я же еще статистику веду, у меня все записано.

Луиза. Все видят во мне только дойную корову. Как это ужасно! Гений всегда остается непонятым. Его всегда преследуют. Гонят. Но знаете, что я вам скажу, я не позволю! Я требую, чтобы включили радио обратно! Это просто невыносимо! Меня никто не понимает.

Крыса. А я слышала, что на совете директоров о говядине начали поговаривать.

Гусь. Логично (Гусыне) , правда, дорогая?