Диана Ва-Шаль - Жнец

– Время потеряно. Не исправишь.

– Не исправишь… Да. В этом ты прав.

Брайан помолчал недолго, прежде чем вновь обратиться к Антону.

– Ты так и не ответил, как оказался в Мукро. Насколько ты подписал контракт? Год или три? В любом случае, прошло всего девять месяцев. Может, какие-то из северных и центральных границ ты и смог бы пересечь по-тихому, но точно не пересечь черту Старых рубежей, и уж тем более не заехать призраком в Мукро. А ты не настолько глупец, чтобы лишиться головы за дезертирство, тем более такое неприкрытое.

– Вызвался одним из сопровождающих нашего генерала. Он с отчетом для Главнокомандующего на три дня в Мукро направлен. Я не мог упустить этой возможности. Должен был предупредить, рассказать… А иного варианта, кроме как сделать это лично, у нас, к сожалению, нет. Прослушка и прочие прелести, – Антон сделал театральный жест, искренне улыбнулся, и на секунду в его глазах промелькнула прежняя легкость и воодушевление. Всего на секунду. А затем глаза вновь потухли, Синнерс помрачнел, осунулся, и устало откинулся на спинку сидушки. – Я чувствовал, что должен вернуть должок.

– Не говори глупостей. Ты ничего мне не был должен.

– Был, Брайан.

Чирроки недовольно фыркнул, мотнув головой: он не считал геройством прикрыть спину товарища и перенять огонь на себя. Синнерс же в ночных кошмарах видел первые недели своего пути Жнеца: его сразу отдали под крыло Брайана, и их двоих, еще не сработавшихся, направили на точечную зачистку бунтовщиков на границах со Штилем. В один из жарких вечеров последних чисел лета выезд пошел не по плану. Антон даже сейчас мог вспомнить, как замедлилось время, как похолодело под коленями, в районе копчика, как сердце бухнуло по ребрам и упало вниз, когда вооруженный противник хладнокровно поднял пистолет к затылку упавшего и сломавшего ногу Синнерса. И тогда для Антона все могло закончиться, но Чирроки перевел внимание на себя. Схлопотал чужую пулю, правда, в плечо вместо затылка, а после еще и помогал Синнерсу добраться до вертушки обратно домой. Брайан воспринимал это естественным ходом вещей, Антон же считал отныне себя обязанным.

– Ты должен уехать. Забирай жену и дочку, и валите из Мукро. Из Старых рубежей. Дальше и дальше от Центра. Это место станет могильником. И если вдруг Государство охватит хаос, то вероятность спастись будет выше вне территорий Центральных земель. Пока мы летели сюда, я краем уха слышал, что уже начинают предприниматься действия для возможной изоляции Рубежей. Да, конечно, сюда станет вообще нереально заехать, но и покинуть эти Земли станет тоже невозможным. Трое сами же изнутри закроют склеп.

Пейзаж за окном сменился на полупустые улочки заплетенных плющом домов. Брайан поехал чуть тише. Свернул направо, повел машину на крутой подъем.

У всех жнецов машины были черными. Так предписано. Чтобы среди светлого Мукро, где пасмурные дни отсутствовали чуть ли не круглый год, присутствие "специализированного сыска" чувствовалось наиболее остро. Никто кроме жнецов не смел в городе выкрашивать машины в этот цвет. Даже техника группы "Горгона", пресловутого специального подразделения, должна была быть подчинена этому правилу (однако же Брайан знал, что одна из горгоновских машин все же оставалась черной: какой-то чрезмерно упертый и принципиальный ублюдок не стал перекрашивать автомобиль, даже для получения разрешения на въезд в Мукро; самое паршивое, что даже без документов машину пропускали – группа была подконтрольна непосредственно Трем и находилась в прямом ведении Главнокомандующего, больше ничьи приказы горгоновцы не исполняли, и ничьих слов не слушали; ни черт, ни Богиня-Матерь не имели бы над ними силы, что говорить о представителях властной структуры Государства?). Чирроки, вспомнив о "Горгоне", чуть скривился – взаимная неприязнь жнецов и горгоновцев текла по венам вместе с кровью. Однако, признать откровенно, даже испытывая сильное нерасположение к "Горгоне", Брайан не мог не уважать ее бойцов. Феноменальные люди, по-своему. Да и группа исключительная. Много лет назад предшественники нынешних Трех взошли на трон при поддержке предшественников нынешних горгоновцев. Но если идеология и идеалы правительства сменились, то горгоновцы были и оставались верными себе и собственному мировоззрению и мироощущению. Это были люди, полностью отдающие свою жизнь служению "Горгоне".