Валентина Ива: Субстанция времени

Макс нёс два торта и сумку со всем, что удалось урвать, и, не переставая рассказывал обо всём на свете.

– Раз уж мне так повезло: и добытчик и носильщик имеется, давай заскочим еще в один магазин. Мне нужно тапочки купить.

– Белые? – автоматически спросил Максим и, улыбаясь, замолчал.

– Возможно, они будут белые… – Марина иронично и грустно посмотрела на него. Ей захотелось запустить руку в густые светлые волосы Максима и прижать его голову к себе крепко-крепко. Отряхнув усталым движением души глупый бред, она с какой-то тоской представила сегодняшний длинный день: готовку праздничного стола, гостей, долго не уходящих или, что еще хуже, засидевшихся до утра, и тотчас же силы, как по волшебству, стали уплывать сквозь воздушную ткань времени. Что за глупость!? – сама себя спросила Марина. Усилием воли схватила за голубой полупрозрачный хвост исчезающую энергию и яростно намотала её на своё тело со словами: «Врёшь, не уйдёшь. Я люблю друзей и весёлый балаган, и песни под гитару».

– Макс, ты меня дезорганизуешь и расслабляешь. У меня еще столько дел, что трёх Золушек не хватит для того, чтобы управиться к вечеру. Кстати, хочешь, приходи. У нас начало в 19.00.

В промтоварном магазине тапочек не было. Среди серых товаров динозавровой эпохи мелькали ядовито-красные кофты такого фасона, что вообразить их на теле какого бы то ни было человека просто невозможно. На заполненный неудобоваримой одеждой кронштейн в глубине зала среди полупустых прилавков продавец вывесил спортивный костюм. Темно-синие трикотажные брюки и синий в белую полоску джемпер с капюшоном и карманами на животе типа «кенгуру». Костюм не успел даже покачаться на вешалке, как Марина сразу взяла его в руки и понесла оплачивать на кассу. Трикотажный шедевр стоил пятнадцать рублей и был произведен в Белорусской Советской Социалистической Республике, о чём на белой бирке, притачанной к воротниковой области, сообщала вышивка «АЛЕСЯ БССР Минск».

День рождения удался на славу. Гости остались ночевать, хотя какой тут сон! Открытое настежь окно на кухне выходило на балкон. Четыре ящика с цветущей петуньей и плетистой цветной фасолью украшали каменный балконный парапет и привносили в индустриальный городской пейзаж элементы природы. Брат Марины сидел на подоконнике и вот уже третий час подряд пел под гитару и лирику, и шансон. Нестройные голоса подвыпившей компании выуживали из памяти всё новые и новые песни. Желание слушать знакомые мелодии и вспоминать забытые слова песен как квашня на отличных дрожжах выпирала из кадки, подогретой не теплом духового шкафа, а белым вином Ркацители из трёхлитровых банок, купленных случайно в полупустом овощном магазине.

– душевным, хрипловатым голосом пел брат Марины.

Утренний робкий восход нового дня запускал в дом ночную прохладу, и так на душе было хорошо, что хотелось жить, жить, жить, и не было ни отчаянья, ни разочарования, ни перестройки за окном, и, казалось, что они еще всё смогут преодолеть и самое главное еще впереди.

Отчаянные и страшные девяностые годы, когда на соседней улице в пяти минутах от метро Крылатское целый день до вечера лежали трое убитых неизвестно кем мужчин. Поговаривали, что это бандитские разборки. Утром, когда Марина бежала на работу, по дороге застегивая часы на руке и зябко поёживаясь от холода, вскинув глаза, наткнулась на пластмассовую веревку, привязанную от молоденькой берёзки до старого тополя милицией, и увидела эту страшную картину. Вечером ничего не изменилось. Они так же лежали в разных позах. Только около них уже суетились представители правоохранительных органов. Как же быстро, в мгновении от спокойной эпохи застоя, вынырнули полчища преступников, формирующих банды, разделяющие территорию на свою и чужую. В это безвременье людям с профессиями инженер, врач, педагог и другие приходилось слишком тяжко. На госпредприятиях денег не платили и распускали всех в неизвестно сколько дней длящийся отпуск.

Марина бегала по утрам. Белорусский костюмчик мелькал на аллеях ближайшего сквера в тёплую погоду и сменялся на утепленный стеганный свитерок-самострок и такие же брюки в холодную.

Странное дело, не смотря ни на что, поедая на ужин вареную картошку с солёными огурцами и салат из капусты с постным маслом, они смеялись до упада над дурацкими анекдотами и над поведением лизоблюдов на собрании рабочего коллектива в Курчатовском НИИ. Марина и её муж Павел окончили МИФИ – Московский инженерно физический институт. Когда Павлу предложили командировку в Тунис сроком на пять лет, семья, посоветовавшись, согласилась. Отдельные направления сотрудничества с иностранными специалистами, такие, как разведка и разработка урановых месторождений, изучение минерально-сырьевой базы Туниса для целей развития ее атомной отрасли, предоставление услуг ядерного топливного цикла для атомных электростанций и исследовательских реакторов, требовали приглашения профессионалов в этих сферах деятельности. Поехала группа инженеров для консультаций по обращению с радиоактивными отходами, а также пятеро специалистов по обеспечению ядерной и радиационной безопасности, в их число вошел Павел. Марина же попала в группу по обучению, подготовке и переподготовке специалистов для атомной энергетики. Коллектив собрался в Тунисе международный, там были и американцы, и французы, и англичане.