Кейтлин Детвейлер - Разоблачение Тисл Тейт

Автор Тисл Тейт. Тогда эти три слова, возможно, и были правдой. Но сейчас они чистая ложь.

Мэриголд всегда с ненавистью относилась к заброшенному дому, который стоял на той улице, где случилась авария. Неминуемый и неотвратимый, он находился на расстоянии меньше мили от места, где она жила, и девушка ненавидела чувство печали и пустоты, которое охватывало ее всякий раз при взгляде на этот дом. Эбби и Сэм раньше называли его Домом Смерти. Теперь они ничего не говорили, проходя мимо него в тех редких случаях, когда Мэриголд проводила с ними время.

Мэриголд каждую ночь видела во сне аварию и этот дом. Но вместо того, чтобы лежать на дороге рядом с мамой, во сне она сидела в старом кресле-качалке на гниющем крыльце дома, глядя, как перед ней разворачивается трагическое зрелище. Треск, вой, тело, вылетающее через лобовое стекло, а потом ее мама встает с асфальта и поворачивается лицом к дому.

Она смотрит на Мэриголд и улыбается.

Я до сих пор в подробностях помню тот день, когда мы с папой приняли это решение. Это было два с половиной года назад, через несколько недель после моего пятнадцатого дня рождения. День, когда мы решили всем лгать.

Я рисовала карту Священной Римской империи к «уроку» латыни, чтобы приложить ее к годовому портфолио, идущему на проверку инспектора семей, занимающихся домашним обучением детей (ее звали миссис Эверли, она была учительницей английского языка, мы ее наняли в местной школе). Я пыталась не беспокоиться о своем отце. Он витал где-то далеко всю ночь и все утро и, как только дал мне задание, сразу исчез в кабинете и закрыл за собой дверь.

После смерти мамы отец оставил работу в школе, где преподавал английский. Он хотел быть со мной дома, и, когда мне пришла пора идти в детский сад, его решение не изменилось. Папа – учитель, поэтому он сам мог заниматься моим обучением. Домашнее обучение, домашнее все остальное. Мы редко выходили из дома, только иногда наведывались в продуктовый магазин в пяти домах от нашего или в китайский ресторанчик, продававший еду навынос на другой стороне улицы. Иногда мы ходили в библиотеку, в парк или в один из моих любимых местных музеев (музей «Пожалуйста, потрогай» или научный музей Института Франклина). Папа даже не избавился от машины, которую мама полностью разбила в той аварии. Он перестал видеться с друзьями и постепенно свел на нет вообще все формы социального взаимодействия в своей жизни. Я тогда была слишком маленькой, чтобы понимать, что папа тосковал так сильно, что это мешало ему общаться с друзьями. Тосковал и боялся, что, стоит нам покинуть стены дома, как случится еще что-нибудь плохое: еще одна авария, еще один нелепый трагический случай, предотвратить который он будет не в силах. Безопаснее было оставаться дома.

Моя вселенная была крошечной, но чудесной, по крайней мере в раннем детстве. Всю свою тоску и печаль отец сумел трансформировать в любовь ко мне. Часами читал мне перед сном, пока я не засыпала, без устали разрабатывал планы домашнего обучения, по первой просьбе готовил для меня блинчики с шоколадом, просматривал онлайн-уроки, чтобы научиться заплетать мне косички и красить ногти. Он так хорошо справлялся с ролью отца, что я иногда почти забывала скучать по маме. Почти.

Я выполняла задания, а он тем временем брался за целую вереницу удаленных работ – и бросал их. Онлайн-репетиторство, виртуальные консультации, служба поддержки клиентов, расшифровка аудиозаписей. Ипотеки у нас не было, потому что мама унаследовала дом от своих родителей, хоть в чем-то нам повезло (если везением можно считать тот факт, что оба ее родителя умерли совсем молодыми). Я же появилась у родителей в довольно зрелом возрасте, когда им было далеко за тридцать, и к тому моменту они уже успели кое-что скопить. Также помогла страховая выплата после маминой смерти. Однажды папа пытался все это мне объяснить, когда я спросила, почему ему не обязательно ходить на работу, как родителям Лиама. Но даже будучи ребенком, глупой я не была. Я знала, что счета требуют оплаты.

Единственной константой в жизни отца было писательство. Он всегда мечтал именно писать, хотя выбрал преподавательскую деятельность, потому что так было практичнее. Он говорил, что в его решении оставить работу в школе все-таки есть что-то хорошее: теперь меньше времени будет уходить на проверку контрольных и больше на писательство. Сначала он попробовал себя в жанре мемуаров о том, как отец-одиночка справляется с воспитанием дочери. Целый год он отправлял эту рукопись разным литературным агентам. Но никто ее не принимал. Тогда он решил попробовать вариант с детской книжкой с картинками, потом – с книжкой для детей младшего школьного возраста, потом среднего (его интересы развивались параллельно с моим взрослением). Приключения, фэнтези, научная фантастика, исторический роман, детектив. Он перепробовал все.