Екатерина Гракова - Болеть отказано

Я не видел лица сестры, но по тому, как старик смотрел на неё, я понял, что её чувства ему очень дороги.

Он сказал:

– Но я постараюсь управиться как можно скорее. Полетаю с пару дней, вернусь с парой новых историй, может, даже с пяток принесу, а потом опять летать. Всё проще, чем ходить. У меня, видишь, от хождений ноги болеть стали, как будто я все истории, которые по миру собираю, к ногам привязываю и так с ними иду.

Тимба засмеялась – ей понравилось сравнение. А вот мне сравнение не понравилось вовсе. Зачем дурить девчонке голову?

– А когда ты начнёшь летать?

– Может, сегодня-завтра, может, через неделю. Пока у меня хватит историй, запас большой, но потом я надолго отлучусь. Ты ведь дождёшься?

Конечно, Тимба пообещала ждать. Она могла пообещать за истории что угодно! Даже, наверное, душу бы дьяволу продала, только бы послушать старика.

Вечером за ужином отец читал воскресную газету и когда ему встречались интересные вещи, зачитывал их нам. У них с мамой была такая игра: он читал ей и нам из газет, она ему и нам – из книг. Тимба всегда задавала много вопросов, выясняя значение того или иного термина, той или иной фразы, а мне казалось, что в газетах пишут всякую ерунду, а в книгах заумности трачены молью. Я никогда не подыгрывал им, даже если какая-то история и казалась мне интересной. В моём возрасте уже не верят каждому кричащему заголовку и не задумываются над смыслом высказываний известного философа.

По крайней мере, если хотят стать велогонщиками и участвовать в марафонах, как я.

– Послушайте-ка! – вдруг сказал отец так громко, что мы подскочили на своих местах. – Какая любопытная статья!.. «На озере Вальд открылась гостиница благотворительного типа…»

– Что значит «благотворительного»? – тут же спросила Тимба.

Мама постаралась объяснить ей значение слова, но сестра, кажется, всё равно не поняла, а отец продолжил читать:

– «В гостинице селятся те, кому не досталось номера в известной в этих местах гостинице „Королевская мантия“, и владельцы её не берут с клиентов ни монетки. Пока жильцы „Мантии“ раскошеливаются за ночлег, постояльцы „Щедрой“ (так и назвали, представьте!) поливают грядки в огороде у озера. С этого же огорода пополняются запасы кухни „Щедрой“, поэтому можете быть уверены, что в этой гостинице вас ждут только свежие завтраки и ужины». Подумать только, поливать огород!

Отец сложил газету, примостил её на краю стола и принялся за отбивную.

– А что, я бы полила пару грядок, если бы это сэкономило мне десять монет, – сказала мама. – Да и если б не сэкономило… так приятно пройтись с лейкой по огороду с утра…

Мама, конечно, имела в виду не тот огород, который описывался в статье. У нас нет такого огорода. А мамин цветник считать огородом было бы очень самонадеянно.

Меня мучило только одно: откуда господин Крид узнал об этом озере с гостиницей? Может, это старое издание?

Я посмотрел дату, развернув газету к себе. Нет, дата вчерашняя, дневной выпуск. Газета вышла позднее даже, чем мы услышали историю от тимбиного крёстного. Это что же получается?..

Утром я оседлал свой велосипед и поехал в школу. Тимба по обыкновению ушла раньше меня вместе с подружкой. У самой школы я догнал их и, обгоняя, показал язык. Никакие ноги не сравнятся с парой колёс!

Все пять дней, что мы учились, я не слышал о господине Криде ни слова. Тимба два раза ходила к нему после школы, но возвращалась подозрительно быстро. То ли старик хотел отдохнуть от нас до выходных, то ли и правда, ха-ха, улетел. В любом случае, Тимба мне ничего не говорила, а мне и не интересно было, я готовился к субботнему заезду и целыми днями колесил по окрестностям. Вымышленные или правдивые истории отошли на второй план, забылись, утратили свою остроту и возмутительную наивность, а выходные, отданные любимому делу, виделись мне ясно и неопровержимо.

В пятницу вечером Тимба пришла на задний двор, где я приводил своего боевого товарища в порядок после заезда, села на лавочку и стала ждать. Я понимал, что она ждёт, пока я обращу на неё внимание и, возможно, спрошу, чего она от меня хочет, но мне не хотелось отвлекаться от велосипеда. Начинало темнеть, а работы ещё было прилично, ко всему нужно было подкачать колёса и мазнуть краской заднее крыло (краску мне выдал отец, сказав: «На реставрационные работы»). Времени лишнего не было совершенно.

– А мы пойдём завтра к дедушке? – вдруг спросила Тимба.

– Нет, – ответил я, не переставая работать насосом.