Яков Гринберг: Игры с табу

– Потрясающе! – воскликнул доктор Воллис в сильном волнении. – Это уже настоящая, сформированная цивилизация. Крысы с опытом начали выполнять наши функции, вернее, набор превентивных действий по охране границы, они не хотят получать болезненные токовые удары и поэтому несут добровольную пограничную службу. «Нарушитель не пройдет!» – теперь лозунг крыс из первого поколения. Это просто фантастика! Лично я бы в это никогда не поверил, – подытожил он, снимая сцену расправы над крысой из второго поколения, которая имела неосторожность приблизиться к красной черте, на видеокамеру.

Причем нужно отметить, что крысам с индексом один каким-то образом удалось достичь стопроцентного результата, они намертво перекрыли границу, перехода красной черты и, соответственно, включения тока не было зафиксировано ни разу. Дело было поставлено капитально, передача информации велась методом наглядной агитации, так что покусанные и отогнанные крысы с индексом два на своей шкуре усваивали новую для них истину и к красной черте больше не приближались. Уже через несколько дней среди новой группы вообще не наблюдалось желающих проверить возможность выхода на волю, и жизнь в вольере вновь стала тихой.

Такого наука еще не знала. Доктор Воллис представил себе лица коллег, да что там коллеги, весь научный мир будет потрясен. Открытие фундаментального масштаба. Наблюдалось цивилизованное поведение крыс не на основании врожденных или приобретенных рефлексов, а на основании полученной и творчески переработанной информации. Они, крысы первого поколения с индексом один, не только сами усвоили категорию запрета, но и смогли применить свои знания для защиты самих себя от болезненного наказания, то есть передать свое знание о запрете крысам второго поколения с индексом два. Это переворот в науке о физиологии животных. За исследование такого уровня можно Нобелевскую премию получить. Что касается Эмилии, то она просто светилась от счастья. Первая в жизни серьезная работа в науке – и такие потрясающие результаты. Какие горизонты открываются в социальной психологии, и происходит это все на ее глазах, никто еще такого не видел.

Оставался последний, заключительный этап. Постепенно из вольера нужно было удалить всех крыс первого поколения, всех, кто на себе испытал действие электрического разряда, всех носителей первичной информации, всех, кто знал о красной черте не понаслышке, а через страдания и боль. Неплохо было бы подождать приплод и через некоторое время удалить также второе поколение, которому объяснили, что и как, вот тогда возникнет ситуация чистого опыта, когда уже никто из обитателей вольера не будет понимать, что происходит при переходе красной черты и почему этого не стоит делать.

Именно тогда, когда все успокоилось и наблюдение за крысами стало рутинным и обыденным занятием, начались проблемы с лаборантом Раулем, «последним из могикан», как в шутку назвал его доктор Воллис, – единственным сотрудником, оставшимся в лаборатории после массового бегства остальных. У него что-то случилось с головой, он начал бояться крыс. Вначале он перестал подходить к вольеру и во время своего дежурства располагался метрах в десяти от него, откуда перемещений крыс практически не было видно, но реально его необъяснимый страх вылез наружу, проявился публично, так сказать, когда он наотрез отказался изымать из вольера крыс первого поколения.

– Почему вы отказываетесь? – с удивлением спросил его доктор Воллис.

– Они на меня смотрят, – неуверенно, с заминкой сказал Рауль, упорно глядя в пол.

– Не понял. Как смотрят? – переспросил доктор Воллис.

– Пристально, – шепотом произнес Рауль и опасливо, чтоб не подслушали, оглянулся на закрытую дверь кабинета.

Стало ясно, что дальше обсуждать эту проблему с ним бесполезно, и доктор Воллис, недоуменно пожав плечами и с некоторым удивлением глядя на некогда бесшабашного парня, примирительно сказал:

– Ладно, успокойтесь, Рауль, это не срочно. Подождем еще несколько дней. Займитесь пока обработкой статистики.

Конечно, по всем человеческим законам нужно было отпустить Рауля домой, он явно не в себе, но, с другой стороны, было жалко терять последнего сотрудника. «Пусть на несколько дней отвлечется от крыс, а то такое впечатление, что он перегрелся от впечатлений; видимо, период обучения крыс не прошел для него даром, – подумал доктор Воллис. – Нужно дать ему отдохнуть, ведь галлюцинации у последнего штатного сотрудника неминуемо приведут к тому, что они останутся вообще одни, да и огласка факта, что у человека, участвующего в эксперименте, наблюдается нервное расстройство, крайне нежелательна».