Горос - Бессмертие для мертвых

– Говорю же, тебе лучше как можно меньше обо всем об этом знать… – Его голос слабел. – Я бы рассказал, если б это как-то могло помочь. Но боюсь, наоборот, лишь навредит. Они и так теперь будут тебя подозревать… Раз ты меня… спас…

– Подозревать в чем? – насторожился я.

Но Рутра не ответил. Голова его поникла, дыхание стало тяжелым, хриплым.

– Эй… – Я тронул его за плечо. – Ты живой?

Я слегка толкнул Рутру, тот повалился на бок. Мертв! Или без сознания? Расстегнув на нем куртку, я задрал свитер и с отвращением взглянул на торчащее из раны оперение короткой металлической стрелы. Я неуверенно потянулся за аптечкой.

Утром я, как обычно, долго лежал в постели, зевая и потягиваясь. Пока не вспомнил минувшую ночь. Я тут же вскочил и принялся быстро натягивать джинсы. Схватил будильник, обязанностью которого было разбудить меня в семь часов утра, встряхнул. Его стрелки безжизненно замерли в районе четырех. Отдернув штору, я щурясь взглянул на солнце, стараясь определить, который примерно час. Потом вспомнил о настенных часах: висящие над кроватью куранты показывали 9.00. Девять часов?!. Я помчался на кухню и буквально столкнулся с матерью.

– Чего несешься как угорелый? – воскликнула она, поймав меня. – Опаздываешь? Ты же говорил, что тебе ко второму уроку. Вот я будить и не стала…

– Лучше бы разбудила.

– Слушай, какой ты у меня большой стал! – Мама сильнее прижала меня, разглядывая с ласковой улыбкой располневшей Моны Лизы. – Мой Денни-исочка-а-а…

– Ну, мам… – Я попытался высвободиться из объятий. – У меня дел по горло.

– Все вы ласковые, пока маленькие. А как подрастете, так сразу: дел по горло… Можно ж матери минутку уделить?.. – Она вдруг умолкла, перехватив мой взгляд.

– Снова он?

Мама отвернулась, прикрывая ладонью сливового цвета кровоподтек на лице.

– Вернулся пьяный посреди ночи. Сердитый… – словно оправдываясь, ответила она.

Я зло взглянул на дверь спальни, из-за которой раздавался протяжный храп моего отца. Мама тут же схватила меня за руки. Ее взгляд умолял: «Не надо. Проснется, только хуже будет».

– Ладно, мне на работу пора, – быстро проговорила мать, видимо, стараясь ускользнуть от дальнейших расспросов. – Каша на плите. На обед я тебя жду у себя в столовой. Пока.

За матерью захлопнулась дверь.

Я вошел на кухню. У обеденного стола посреди грязного пола копошился мой пятилетний братик Мишка. Он возводил замок из порожних бутылок, украшая его поднятыми с пола окурками.

– Совсем обалдел? – вскричал я. – Нашел с чем играть!

– Папа сказал, что можно, – невозмутимо ответил тот.

– Пошел бы лучше на улицу, в песочницу к ребятам.

– Но папа сказал, что…

– Плевать на папу! Я сказал, иди! – крикнул я и в сердцах разрушил бутылочный замок.

Мишка закусил губу. Вид у него был такой, словно он вот-вот заплачет. Я присел рядом с братом на корточки.

– Ну, хочешь, я тебе космический корабль сделаю, а?

– Настоящий? – оживился Мишка.

– Как настоящий! Но только, чур, в мусоре больше не копаться. Идет?

Приняв условия моей капитуляции, Мишка улыбаясь побежал во двор. Сейчас всем разболтает про корабль. Что ж, придется делать…

Вспомнив, зачем пришел на кухню, я вынул из шкафа литровую банку и наполовину наполнил ее кашей. Затем отрезал от лежащей на столе буханки хлеба несколько кусков, запихнул их вслед за кашей. Банку сунул за пазуху.

Оказавшись на улице, я посмотрел на небо: ни облачка. О ночном ненастье напоминали лишь лужи на необсохшей земле. Придерживая болтавшуюся за пазухой банку, я было пошел к сараю, но по пути вспомнил о человеке в черном. Я с опаской посмотрел по сторонам, прислушался. Затем подошел к калитке, выглянул на улицу и тут же заметил стоявшую в конце переулка фигуру в черном. Может быть, просто прохожий?.. Хотя вряд ли. Я захлопнул калитку и побежал к сараю.

Лестница стояла в стороне, там же, где я оставил ее ночью. Пододвинув ее к дверце чердака, я полез наверх, озираясь на каждой ступеньке. За моей спиной простирались огороды, а дальше лес, за которым поблескивала река. Вокруг ни души. Забравшись на чердак, я быстро захлопнул за собой дверцу. Сквозь множество щелей в помещение вливался солнечный свет, настолько яркий, что лучи казались материальными, словно воткнутые во мрак светлые стрелы. Рутра лежал в самом темном углу. Бинт на его животе потемнел от крови.

– Рутра! – шепотом позвал я. – Ты жив?

Тот оставался неподвижен. Я медленно приблизился, тронул его за плечо. Затем встал на колени, приложил ухо к груди, прислушался. Сердцебиения нет! Неужели умер? Но в этот момент Рутра дернул рукой и тихо застонал. Жив! Я облегченно вздохнул. Значит, просто спит.