Ирина Лукницкая: Оберег на любовь. Том 1

– Что же, больше некому? – не приняла я его ребячества, потому что еле соображала от нешуточного напряжения, а в данную минуту была озабочена еще и тем, что наша посудина почти не двигалась вперед, и мы практически топтались на месте.

– Разве вы не знакомы с обязанностями индейских жен? Скво должна вытащить каноэ на берег, и она же должна встретить с почестями всех, кто прибыл с ней в этой же лодке. Поэтому – отдыхать! Вам еще хлеб-соль печь. Итак, на счет «три» – быстро меняемся.

Великого труда мне стоило не закричать: «Ура! Сейчас наступит долгожданный отдых!». Весла к тому времени меня уже не слушались, и инструктаж по технике гребка был забыт навеки. Рук я не чувствовала вовсе. Они двигались механически, как бы сами по себе, без моего участия, производя малоэффективные слабые взмахи неподъемными веслами. Была еще одна причина моей тайной радости: я жаждала еще раз пережить то головокружение, к которому привели недавние эксперименты по перемене мест слагаемых на нашей палубе.

Река перед поворотом набрала силу и стала почти в два раза шире того места, с которого мы стартовали. Течение здесь было слабым, но ветер, налетевший непонятно откуда, раскачал площадь обширного водоема, да так сильно, что по поверхности стали перекатываться белые барашки, как на настоящем море. Ясно, что преодолеть высокую волну будет не так-то просто. Попытка Алексея занять свое законное место была предпринята им в самый неподходящий момент. Даже лодка растерялась на неустойчивой воде. Корпус ее дрожал, трепыхался, и казалось, что лоханка, непривычная к серьезным штормам, сейчас не просто дрейфовала, а по-настоящему сдрейфила.

Каждый из нас шагнул вперед – шлюпку сильно подбросило на крутой волне. Неведомая сила кинула нас навстречу, притянула друг к другу и прижала очень тесно, так, что между нами не осталось ни миллиметра зазора. В этом положении мы задержались на несколько мгновений. Так получилось. Лишь таким образом можно было удержаться на ногах и переждать, пока не «устаканится» волна. Действия Алексея были оправданы. Мне не оставалось ничего другого, как находиться в его объятьях, полностью доверившись проводнику, и просто плыть по течению. В данном случае – как в прямом, так и в переносном смысле…

С сознанием происходило что-то странное. Оно будто качнулось и сдвинулось с мертвой точки, нарушив устойчивость и тишину прежней размеренной жизни. Центром вселенной стало теперь нечто иное, чем я сама. Мне показалось, будто прорвало плотину. Небывалые по силе эмоции, вызванные настоящими, хотя и нечаянными, первыми в жизни мужскими объятиями обрушились на меня неукротимым потоком, затапливая душу, тело и окончательно снося мне крышу.

Парень крепко обхватил меня своими ручищами, а потом бережно, не дыша, как птенчика, вывалившегося из гнезда, вернул на пассажирское сиденье. Но сам не садился, а так и стоял передо мной, расставив ноги, покачиваясь и удерживая равновесие. Он смотрел на меня ошеломленно, будто я была явлением из космоса. Глаза его широко распахнулись и вдруг наткнулись на мои… Теперь и я, используя замешательство, смело взглянула в его лицо и впервые в упор встретилась с ним взглядом.

Как он меня поразил! Даже не столько глаза, хотя они тоже были будь здоров! Я вдруг увидела предмет своего волнения весь сразу, а не частями. Безупречное сочетание красоты, силы, обаяния. Да… Пожалуй, еще ни один человек на свете мне не нравился так сильно.

Пока мы обнимались, пусть и не нарочно, да изучали друг друга, наше горемычное судно полностью потеряло управление. Его несколько раз развернуло на триста шестьдесят градусов, и нас опять снесло течением. Опомнившись, штурман схватился за весла и махом выправил ситуацию.

Скоро мы обогнули мыс и вошли в залив, круглый и гладкий, как большое фарфоровое блюдце, покоящийся в чаше густых лесов. Вода была тихой и темной. Деревья, торжественно склонившие свои роскошные кроны над озером, отражались в воде, как в зеркале.

Там, куда мы пристали, имелась только тонюсенькая полоска земли, шириной с нашу лодочку. Здесь буквально негде было развернуться. Местечко ни то, ни се, скорее посредственное, чем выдающееся. Тупиковое какое-то местечко… Напитавшийся водой песок, на который даже толком не присядешь, и высоченный обрыв, китайской стеной тянущийся с обеих сторон вдоль суши. Своими выступами, трещинами и разломами хрупкая на вид стена походила на развалины древнего египетского храма, которые, как мне помнится из учебника истории, строили из песчаника – материала пористого, но долговечного. А цветом и структурой этот песчано-глиняный барьер почему-то напомнил мне халву: не то ореховую, не то подсолнечную. Я подняла голову кверху. Ого, вот так круча! Но кроме птичьих гнезд, выдолбленных в стенке отвесной скалы, ничего интересного не увидела. Алексей привязал лодку к массивной коряге, вросшей в вязкий песок, задорно глянул на меня и перевел взгляд на самый верх обрывистого берега.