Лев Альтмарк: Пение кузнечиков на ночной дороге

Вместе с Пахомовым из троллейбуса вылез мордоворот с сизой, по-солдатски гладко выбритой физиономией. Мордоворот поразительно напоминал перегретый пулемёт-максим, в который остаётся заправить ленту с патронами, чтобы начать крошить всё, что попадает в сектор обстрела его узеньких близко посаженных глазок.

Больше с ними никого не было, но я заметил, как по разные стороны от перекрёстка притормозило трое или четверо парней, вопросительно и по-воровски поглядывающих на Пахомова. Хреновенькие они конспираторы, отметил я про себя, но если дойдёт до мордобоя, в обиду ни себя, ни своего предводителя не дадут. Только услышат хозяйское «фас».

Итак, оценим ситуацию. На встречу Пахомов всё же явился, значит, на что-то рассчитывает. По всей видимости, воевать с каким-то неизвестным уркой не собирается, а ребятки ему нужны для уверенности. Ну, и ещё чтобы ненароком по шее не схлопотать. К реальному мордобою готовятся иначе. А может, после моих телефонных страшилок он уже пришёл в себя, пошептался с единомышленниками и угрозы, конечно же, всерьёз не воспринял.

Вероятней всего, убийство Марика не их рук дело. Расколотить мебель и порвать книги они ещё могут, но поднять руку на кого-то… Не того замеса Пахомов, чтобы организовать убийство. Да и не нужно ему, по большому счёту, лезть в криминал – в других водах он рыбку ловит.

Я облегчённо вздохнул и прикурил сигарету. Хоть Пахомов и дерьмо порядочное, но лучше уж иметь дело с ним, а не с убийцами. Дело не в боязни, просто мерзко и гадко заглядывать в глаза, спокойно наблюдавшие чужую смерть. Впрочем, чувствую, что встречи с убийцей не миновать, но когда она состоится – а я всё-таки не это надеюсь! – буду готов наверняка лучше.

Больше здесь делать нечего, надо потихоньку смываться, пока не засекли. Выходить на контакт с Пахомовым и его ребятами рановато. Ничего, что я их переполошил, зато убедился, что они ни ухом и ни рылом. Значит, есть ещё кто-то, кому выгодно стравливать нас и их. Хотя началось это далеко не сегодня.

О кавказце с букетом можно не беспокоиться. Ну, зацепят его пахомовские ребятки, намнут бока, как они это частенько делают его рыночным собратьям, на том всё и закончится – не еврей же!

Незаметно я выскользнул из своего наблюдательного пункта и нырнул в толпу. На мгновение у меня мелькнула мысль: а что, если убийство всё-таки их рук дело, и они чувствуют себя настолько уверенно и безнаказанно, что могут позволить себе поиграть со мной в кошки-мышки?

Но обдумать эту мысль я не успел. За спиной раздался противный скрежет тормозов, глухой удар и крики людей с остановки. Сквозь мгновенно образовавшуюся толпу я разглядел, как знакомый белый «жигулёнок» с заляпанными грязью номерными знаками на огромной скорости влетел с проезжей части улицы на тротуар и врезался в людей. Мелькнуло испуганное лицо Пахомова, руки мордоворота, заслоняющегося от удара, подброшенный высоко в воздух букет гвоздик, и вдруг среди всей этой беспорядочно шевелящейся и галдящей массы различил на асфальте неподвижные ноги в широких полотняных брючинах. Это был мой кавказец.

Вильнув помятым крылом с глубокими свежими царапинами и набирая скорость, «жигулёнок» влился в беспрерывный поток машин и в мгновение ока исчез. Я даже посмотреть не успел, Костик ли за рулём или кто-то другой, настолько всё произошло стремительно и неожиданно.

8.

Определённо кроме нас и «Союза православного народа» существовал кто-то третий, кому выгодно подогревать заварушку между нами. А при случае ещё и отстреливать нас по очереди, как зайцев на охоте. Мысль, мелькнувшая вскользь несколько минут назад, получила неожиданное подтверждение. Только с какой целью? Натравить друг на друга? Мы и так никогда не были и не станем друзьями…

Если бы это было пахомовской задумкой, наверняка он не подставил бы себя и своего телохранителя под бешено летящую машину. Я же своими глазами видел, как его отбросило в сторону, а мордовороту раскроило руку до крови. Разыгрывать подобный спектакль перед каким-то мифическим еврейским Робином Гудом крайне глупо и незачем. Да и вряд ли он до конца в него поверил.

Кто же этот третий? Как узнать?

В ближайшем сквере я присел на лавку и, заслонившись газетой, как матёрый шпион, принялся размышлять. Но опять в голову ничего путного не приходило. Перед глазами стоял перекрёсток, а в мыслях была такая жуткая каша, что я даже ущипнул себя – наяву ли это происходит? Оставалось лишь по-бараньи пялиться в перечитанные вдоль и поперёк газетные строки и краем уха ловить то, о чём беседует отдыхающая на лавках публика.