Алиса Поникаровская: По дороге в рай

Город был сер и уныл, как большинство провинциальных городов со стандартными домами, улицами и небольшим количеством жителей, на которых приходится определенное количество квартир, детей, собак и кошек. Она жила здесь давно, уже восемнадцать лет, с самого рождения, знала все его переулки и площади, прощала его слабости и иногда любила, а иногда ненавидела, и это происходило гораздо чаще, чем ей хотелось. Каждой весной таял снег, обнажая все те же ямы в асфальте, каждой осенью шел дождь, превращая окружающий мир в беспросветную серость, каждой зимой город становился белым и чистым, пряча нелепости и грязь под белоснежным покрывалом. Она все время ждала чуда, маленькая девочка в нагромождении квадратных коробок, не какого-то необъяснимого волшебства, которого просто не может быть в этой реальности, но чего-то такого, чему она сама с трудом бы могла дать иное название, а потому именовала это просто чудом и свято верила, что когда-нибудь оно непременно произойдет.

И однажды ночью, сидя на балконе и докуривая последнюю сигарету, она поняла, что пришло время, что начинается пора чудес и больше не нужно ждать и ненавидеть... Она отбросила окурок, вернулась в комнату, открыла тетрадь и взяла ручку.

Было лето, которого она так долго ждала, но в комнате ее уже не было...

Кто влюблен в Ночь, знает, как умирать каждое утро, корчась в агонии, при первых лучах холодного солнца, падающих на мертвый Город...

Они не думали, что Ночь уйдет так скоро.

— Останься, мы почти ничего не успели, – шепнули губы Риты.

Но Ночь лишь печально улыбнулась.

— Останься... Ты – моя первая Ночь! Мне страшно... – и Боль свернулась в комочек на сиденье большого кресла.

Но Ночь прощальным движением руки-тьмы коснулась ее волос. И, бесшумно возникнув из глаз Боли, Мрак удобно устроился на подлокотнике кресла. Синий кот, вырвавшись из рук Боли, спрыгнул на пол и, задев хвостом гитару, со страшным грохотом опрокинул ее на себя. Но никто, кроме него, не услышал этого грохота.

Ночь обвела комнату прощальным взглядом и, что-то шепнув себе под нос, исчезла за окном.

— Вот и все... – устало поежилась Рита. – Как не хочется умирать...

— Ненавижу! Ненавижу солнце, день, этот мертвый Город! – взорвалась Боль. – Я не хочу возвращаться туда!

— А ты никогда и не вернешься, – философски пожал плечами Мрак. – Хотя, наверно, было бы лучше...

Недоговорив, он взял Боль в свои ладони и накрыл сверху тяжелым черным взглядом. Боль затихла и лишь изредка продолжала всхлипывать.

— Ты не видел Ветра? – беззвучно спросила Рита и на удивленный взгляд Мрака пояснила: – Он был здесь вчера. Вместе с Ночью. Я так давно не слышала его песен...

Но Мрак лишь покачал головой. Он давно не виделся с Ветром. Все это время Мрак был заперт в одной из коробок Города, и только сегодня Ночь сумела освободить его, вынув ключ из замочной скважины.

Жалобно замяукал синий кот.

Над мертвым Городом вставало солнце.

Боль проснулась в своей маленькой пещерке посреди гудящей и трясущейся машины Города. С ненавистью обвела глазами стальные стены и попыталась снова уснуть. Но Город ревностно следил за порядком и не терпел ни малейшего отклонения от абсолютной нормы. Легкий, но настойчивый толчок заставил Боль встать и одеться. Ее трясло от бешенства и злобы. Познавшие Ночь жили только ночью, но ей так не хотелось становиться одной из рядовых теней...

''Боже, как холодно и однообразно! Одинаковые дни, часы, минуты, секунды... Знаю каждое мгновенье, и следующее, еще не наступившее, и то, что за ним... Не знаю только, чем можно пробить эту стену однообразия и порядка... Хочу, чтоб пошел дождь", – неожиданно поняла Боль и стала смотреть в окно трясущегося троллейбуса. Но небо, как, впрочем, и всегда над Городом, было ясно и безмятежно сине такой ровной синевой, что Боли ужасно захотелось достать из сумки краски и нарисовать на нем тучку. Она перевела взгляд на нагромождение стальных и бетонных коробок с торчащими в скважинах ключами и осознала, что сейчас, если б смогла, она порвала бы все это на клочки, как разрывают старую потрепанную газету, и подожгла бы все обрывки той свечой, что подарил ей Мрак. Сплясала бы на костре, а потом под только что нарисованной тучкой вылила банку зеленой краски и пятнами набросала ярко-красных, желтых и синих цветов. Если б смогла...