– Князь нам картошки принес, – произнесла зеленая с искорками.
– Настоятельно рекомендую всем этрусским семьям покопаться в заброшенных огородах. Мы с сыном нашли картошку и чеснок. Картошка мелкая. Наверное, выродилась. Необходимо создать посевной фонд!
– А у вас что? Грибы! Какие красивые.
И зеленая с искорками отобрав грибы у вновь пришедшего рассыпала их на столе.
– Девочки, перебирать! Мыть и чистить. Будем варить суп. А вас как зовут?
– Вячеслав…
– Какое красивое имя. А нас Маша, Даша и Тамара.
– Спасибо. У меня поручение от вашего отца.
И Вячеслав рассказал о дольмене, и о пожеланиях волхва.
Мравинский был счастлив.
– Теперь в Этрусии есть свой отшельник! Власть светская и власть духовная. Возрождение! Настоятельно рекомендую всем этрускам нести сюда от своих столов, что кто может, а девушки будут навещать нашего оракула и передавать нам его откровения!
– Да, конечно, но я все-таки пойду. Там дома жена и дети одни. До свидания. Рад знакомству.
Грибы было жалко. Даже не грибы, как предмет, а общей, семейной радости по поводу необычной еды. Однако величие Этрусии, каким-то неуловимым образом, зависит от щедрой раздачи всего всем, и прямо противостоит любой, даже самой невинной, алчности. Вячеслав о величии много не знал, но всякий раз, как и теперь, нес домой острое ощущение чистой совести.
Без осознания Бога, как реальной, везде и всегда присутствующей, неравнодушной, любящей Личности, нет и неравнодушного ко всему и всегда любящего человека. Вообще, нет любви, как принципа, если Бога нет.
Общее благо не ради любви, а ради удобств – бессмыслица, которой засеяны сейчас многие и многие головы, избравшие свободной волей себе в удел брюшко, членчик, и мозговую тщу. Жаль, что удел сей в могиле сгниет у каждого в свой срок, но у всех неизбежно.
Чудом необходимо признать неосознанно любящих, тех, кто живет по Евангелию, а о Евангелии и не слышали. Что заставляет неверующего поступать против собственных выгод? Говорят, генетическая память, то есть верующие предки. А еще, говорят, совесть, то есть глас Божий.
Агния плакала. Рыбы, которых принесли дети, сверкали и пахли травой. Сковородку нашли, но не было масла. Ничего, она испечет их на костре. Муж смотрел так, что невозможно было не плакать. Дети галдели и носились по двору так, что невозможно было не плакать. Закат над долиной был такой, что невозможно. Агния плакала от любви.
Черный джин построил кровати и заменил фанерками разбитые стекла. Он действительно ничего не взял взамен, даже хозяйкино «огромное спасибо» попросил отдать кому-нибудь другому. Сказал, что придет утром и исчез.
Ра и Лю пытались объяснить маме что-то про кислород, что-то про вывернутых наизнанку рыбок, что-то про белую мякоть в зеленых орехах и о горьких ореховых червяках, и о скользких камнях под водопадом, и еще о многом невероятно важном. Закат же мешался с дымом костра и во всем была простая, как удар сердца, как красное яблоко, правда.
Дорога – часть речи зависящая от ударения. А на Руси сейчас и дороги лучше, и дураков меньше. Повывела дураков эпоха дикого рынка. Одно из самых прекрасных туземных качеств – доверчивость, что среди белых долихоцефалов только у русских до последнего сохранялась, канула в сказку.
В языке лишнего нет. Без до-верия, и вера не придет. Потому дураком доверчивого только бессовестный назовет. Не надо бы дикому рынку на Руси русских калечить. Не полезно цивилизованным людям в дикостях участвовать.
Красная «копейка» с холодильником на крыше шла по трассе «М4» Москва – Краснодар – Новороссийск. На подходе к станице Павловской, что у развилки на Владикавказ, на дорогу вышел страус. Страус был большой, а голова его была маленькая. Он напал на красного ревущего зверя, что бежал быстро, но был ниже, а значит слабее.
Страус умер, а копейку вынесло за обочину и положило на бок. Когда Рудомаха очнулся, он лежал возле мертвой птицы. Два натуральных армянина тихо спорили на неизвестном языке. Один, что повыше, опирался на длинную палку с петлей на конце. Рудомаха сел и застонал.
– Жив, дорогой! Не плачь, сейчас трактор будет, сейчас все будет!
– Молчи, Вагран. Уважаемый, как ты себя чувствуешь?
– Голова болит…
– Конечно, болит! Такая авария страшная, дорогой! Сейчас к доктору поедем! Все вылечим!
– Молчи, Вагран. Уважаемый, как тебя зовут?
– Андрей Юрьевич Рудомаха, следователь… Бывший.
Читать дальше