Александр Иванушкин - Ангелы

Монаху же, молитва была соприсутствием Христу Воскресшему. В молитве он больше слушал, чем говорил. Богообщение, для гордого – ад, для совершенного – рай, для познающего себя – то так, то этак.

Монах повторял молитву и смотрел, как оживает место под горой. В бездне непознанного мерцали паутинки реакций:

– Люди! К людям! В тепло, к разговорам и домашней еде!

– Только увидел, сразу возжелал…

– Так любовь же к ближнему заповедана… К людям!

– В твоем случае, это любовь к жратве и празднословию…

– Христианин обязан благовествовать! Нести людям Евангелие!

– Вот и впал ты в гордыньку-дыньку, лицемер… К жратве, празднословию и славе от человеков прешь, миссионер…

– Тогда уйди и сегодня траву с грибами не вари, и спи не в келье, а в росе голый и голодный.

– Нет, бес. Любовь любит, а люди – вот они. Любить надо.

– Так молись за них голый и голодный. Во будет подвиг!

– Опять на гордыню тянешь, тварь несытая… Нет. Молиться за них я буду и так. В том подвига нет. Господи, вразуми…

– Вера без дел мертва. Дела же, без любви – ничто. Любовь, это действие с верой Богу Живому. Действуй.

– Да. Пойди и найди там девку подобрее. Заживешь, деток наделаешь, чадородие – благо!

– Пошел вон, козел, из сердца моего… Пойду к ним, потому, что люблю в них образ Божий, и стану им служить, как Спаситель учил. Господи, помилуй…

Соседи – совместно сидящие. Буковка «и» на конце слова обозначает не только множественное число, но и открытость этого числа в сторону увеличения. А еще она привносит легкий вопросительный окрас: «Со сед, и?».

Крепенький старичок сосед Вячеславу сразу понравился. Знакомство случилось у ветхой калитки.

– Какая тут атмосфера! Какая аура! Место силы! Однозначно, здесь место великой силы! Я волхв Девясил, здравствуйте.

– Вячеслав…

– Необыкновенная гора. Я направляюсь в разведку, не хотите со мной? Здесь могут быть менгиры. И даже дольмены! Знаете ли вы, что дольмены строили этруски? А знаете для чего? Это было естественное супер оружие против инопланетян!

– Правда? Как же естественное, если строили?

– Долго объяснять. Вы идете? Могут попасться грибы.

– Да, я иду. Первый раз вижу этрусского волхва.

– О, этрусские волхвы наследники Атлантиды! Гермес Трисмегист был этрусским волхвом! Вся духовная культура Атлантиды была сохранена! Дикие евроазиаты получили просвещение из рук этрусских волхвов! Вы знали это?

– Нет. Но теперь мне кажется, что по другому и быть не могло…

– У вас удивительная, светло-зеленая аура! С голубенькими искорками! А у меня три дочери. У старшей тоже светло-зеленая, с искорками! Правда с золотыми. Удивительный получится союз!

– Я, как бы, уже состою в союзе. У меня жена и четверо детей…

– Это не важно. Вы знаете, что атланты имели много жен? Этруски с такой аурой не должны ограничивать себя плебейскими стереотипами!

– Вряд ли моя жена согласится…

– О! Это просто. Небольшая операция с астральным телом и ваша жена всегда будет с вами согласна.

– Может не надо операций…

– Волхвы этрусков отвечают за все! Не беспокойтесь. Это карма!

– Смотрите! Это, наверное, гриб.

– Точно! А вот и еще один! И там, дальше… Нам везет!

Грибов действительно было много. Девясил снял рубашку и соорудил из нее мешок. Вячеслав рвал грибы и думал, что оперировать жену не даст. А еще, интересно все-таки посмотреть, что там за зеленая с искорками.

Существует ошибочное мнение, что дети лучше учатся играя. Я же знаю из опыта, что в детскую память навсегда врезаются вещи, которые делаются всерьез. Не имитация, а именно реальное соучастие во взрослых заботах – предмет их вожделений.

Педагог принуждающий к играм не только тормозит вертикальное развитие человека, но и создает благотворную среду для закрепления двойной морали – вот здесь мы условно играем, а вот здесь сами по себе живем.

Очень взрослой заботой для этрусков в новой Этрусии была добыча еды. Потому я построил удочку и с этрусскими детьми отправился на речку. Мила, Буян, Любава и Рада никогда не ловили рыбу. Мало того, они никогда не ловили ее, чтобы накормить всех.

Гора имела форму лежащего льва. По ущелью между огромными передними лапами змеилась чистая речка, которую в разные времена называли по разному. Псыпагэ – «гордая вода», горское название, река утеряла, а нового колонисты не дали, Безыменкой звалась. Строители дольменов называли реку, Андойча, а атланты, конечно же – Бхлаваъкриръгундаръвешкъ.