Виктор Сбитнев - Янки при дворе губернатора

– А от психологии, между прочим, недалеко и до психотерапии… – выдал как бы случайную реплику Альберт.

– Вижу, ты меня прекрасно понял. Я, в общем-то, к этому и вёл. Понимаешь, подозрительно ведь не то, что американцы несколько не так трактуют свои обязательства. Это как раз нормально: каждая страна, а тем более империя, работает по большому счёту, прежде всего, на себя. Всё остальное – по остаточному принципу. Но в нашем случае нет ничего остаточного. И знаешь, почему? Потому, что американцы работают не столько на себя, сколько против нас. А нам это надо?

– Ну, раз они здесь появились, значит нам это надо. Только вот кого понимать под словом «нам»? – С этими словами Альберт вызывающе посмотрел Андрею прямо в глаза и услышал в кустах шиповника под окнами дома какой-то хруст. Такой звук издаёт ломающийся под ногой сук или какой-нибудь пластмассовый предмет, на который случайно наступили или облокотились. Альберт весь напрягся и даже вытянул шею в сторону хруста, но в это время, несколько смешавшись, Андрей, разведя руками, с ощутимым вызовом обратился в его сторону:

– Я надеюсь, ты понимаешь, что ни меня, ни тебя, ни моего отца, ни твою тётю. Думаю, что и президенту нашему купно с правительством такие помощники на образовательной ниве не нужны. Но есть, есть у нас пятая колонна… и в администрации президента, и в правительстве, и в нашей областной администрации, и вот прямо здесь, у нас с тобой под носом, в руководстве интернатом. Всех этих господ – членов этой колонны разделяют разве что объёмы заработков за ренегатство. Те, кто наверху, имеют за свою, так сказать, проамериканскую толерантность миллионы и миллионы, а местные – тысячи или десятки тысяч баксов. Я так думаю. И у меня есть на это кое-какие основания. Как ты объяснишь смысл такой фразы, сказанной одним из американских преподавателей: «Первая часть плана выполнена. Жду завтра перевода. Проверю по карточке». Или: «Ольга и Лена согласились ехать в Штаты на наших условиях. Надо теперь их отцов уламывать. И матерей в придачу. У них здесь всё решают женщины». Кстати, Ольга и Лена – это подруги из десятого класса, то есть уже вполне взрослые девушки, причём, очень умные, явно идущие на золотые или серебряные медали, у которых родственники пойдут на поводу. Американцев, к слову сказать, интересуют только такие воспитанники интерната, хотя, если почитать договор, то всё должно быть совсем не так. Они значатся специалистами по отстающим и даже не совсем умственно полноценным. Говорили и о нашем руководстве. О директоре – очень пренебрежительно, в том смысле, что платить ей не за что, что она – полная дура и полностью зависит от завуча. А о завуче – с некоторой злобой и даже опаской: что с ней надо держать ухо востро, льстить ей и даже… переспать ещё раз. В общем, я так понял, что один америкос уже имел с ней интим… после этих их шашлыков. Словом, получается полный американский уклон.

– Я смотрю, доволен? – встречала няня Альберта возле ворот, из-за которых доносились душераздирающие ароматы самого любимого Альбертом борща. Мысли его, получив мощнейший «наезд» со стороны обоняния, потекли сразу в каком-то совершенно не связанном с предыдущими событиями направлении. Альберт мученически вздохнул и дал понять няне, что «общество к разврату готово». Впрочем, выпивать Альберт всё-таки не стал, а потому послеобедье ограничилось всего лишь двухчасовой сиестой, после которой Альберт явственно услышал из леса несколько очередей из АК. Он сразу вскочил и кинулся к няне на кухню:

– Ты слышала сейчас звуки из лесу?! – Ловко ухватив тётю за руку, возопил возбуждённый заведующий отделом расследований.

– Слышала, – вполне равнодушно ответствовала няня, – по-моему, дятел чересчур долгую руладу заложил.

«Сама ты – дятел», – шёпотом, чтобы не услышала тётка, пробормотал про себя Альберт, а вслух деловито, с сознанием дела заметил:

– Это недятел, няня Груня, это АК-47, автомат Калашникова. И выпустил он, видимо, весь магазин. Только вот интересно – в кого…

– Господи! – Всё лицо няни Груни выражало неописуемый ужас. – Да в кого, скажи на милось, у нас в селе стрелять из автомату? – Последнюю гласную няня выделила особо.

– Раз так, – сказал равнодушно Альберт, – то стоит пойти глянуть: может, тогда и определим – в кого.

Няня на это даже сказать чего не нашлась, лишь заполошно замахала руками, но через пару минут как-то сразу унялась и тихо согласилась прогуляться с племянником до «сосенок», хотя деревьям этим было уже лет по полтораста. И они пошли, слегка пригибаясь меж деревьями, где их было видно на несколько десятков метров. По правде сказать, это Альберт пригибал свою любимую тётку к земле и всё чаще закрывал её собой то слева, то справа, но она этого, слава Богу, не замечала. Остановились они возле зарослей брусничника, где рядом с ягодой пунцовели алые капельки неизвестного вещества.