Виктор Сбитнев: Янки при дворе губернатора

Альберт отошёл от муравейника, поскольку его обитатели уже добрались до его чувствительных щиколоток, и, натянув носки повыше, стал прикидывать план ближайших предприятий. «Сначала, – думал он, – я переговорю ещё хотя бы с одним – двумя работниками интерната с тем, чтобы в случае чего не попасть впросак. А вот дальше, видимо, придётся „засвечиваться“ в качестве корреспондента областной газеты, которому поручено написать о том, как тут все чрезвычайно готовы к приближающимся лесным пожарам. Всё равно, через день – другой слух о моём появлении станет фактом местной, в том числе и интернатской жизни. А, стало быть, кто-то сделает соответствующие выводы и станет действовать по неизвестному, но скорее всего не приятному для меня сценарию.»

В это время резко пахнуло дымом, и Альберт понял, что к селу и интернату приближается большой лесной пожар. Он проворно набрал шишек и побежал к няне Груне, которая, как ему казалось, наверняка знала всю местную пожарную обстановку.

Вначале Альберт спутал тропки. Две из них казались совершенно одинаковыми. Он пошёл по одной, но быстро понял, что ошибся, поскольку по ходу запах дыма только усиливался и скоро уже стал не только лезть в ноздри, но и упрямо ввинчиваться в лёгкие. Альберт повернул, но, пробежав метров двести, понял, что опоздал: впереди, в аккурат на пересечении тропинок, уже стояла плотная стена иссиня-чёрного дыма. И Альберт уже слышал треск приближающегося пламени. Под сердце метнулся страх, а в животе стало пусто… до самых пяток. Повернувшись на девяносто градусов, Альберт побежал вправо от пожара, туда, где, по его мнению, находился интернат. Сосновые лапы то и дело хлестали его по голым локтям, но он не чувствовал ровным счётом ничего, только едкий запах дыма да шум верхового пожара за спиной. Примерно через версту, когда дым стал уже не так навязчив, Альберт выскочил на ухоженную просеку с протоптанной тропинкой по серёдке и отчётливыми следами автомобильных протекторов. Поняв, что, кажется, спасён, Альберт потрусил по просеке, на ходу вытирая мокрый лоб носовым платком и инстинктивно поглаживая посечённые хвоей локти. Наконец, слева от просеки заблестела прогалина, и совершенно запарившийся Альберт с неожиданной радостью услышал дремотный крик петуха.

Нырнув в прогалину, Альберт неожиданно вывалился на сосновую опушку, усеянную ярко-красными мухоморами, тут и там торчащими из плотных ковров брусничника. Он устало сел на старый растрескавшийся пень и понял, что рюкзак с шишками потерян где-то по дороге. Лишь теперь до него со всей ясностью дошло ,что в этом смолистом сосняке он мог сгореть в считанные мгновения, если бы, например, вовремя не свернул с тропы вправо. А ведь запросто мог и влево взять в такой-то запарке. В это время с просеки донеслись вопли пожарных машин, а прямо у него над головой разогнал сизую дымовую завесу огромный «Ми-8» с продольной красной полосой по фюзеляжу. Альберт облегчённо поднял голову и увидел вдали на пригорке местное лесничество с парой «уазов» и вездеходом возле крыльца. За лесничеством просматривались сараи, где очевидно и размещался курятник. И словно в подтверждение этой догадки до Альберта вновь долетел петушиный крик, оповещавший округу о наступлении вечера.

В лесничестве было душно и остро пахло всё той же геранью, которой были заставлены буквально все подоконники. Лесничий Иван Лаврентьевич Скозоб ещё не ушёл и сидел у себя в кабинете, «шаря» в стареньком запылённом компьютере. Увидев на пороге взопревшего Альберта, он вежливо кивнул ему на кожаный стул, угнездившийся сбоку от начальственного стола, прямо под фикусом. Ещё пару раз щёлкнув мышью, лесничий старательно изобразил полное внимание. И тогда Альберт, как ему показалось, очень спокойно заговорил:

– Простите, что так поздно, но я из областного «Курьера», заведую в нём отделом расследований. Поэтому, понимаете, хотел бы до поры оставаться в ваших краях незамеченным… На это Скозоб понимающе кивнул – дескать, чего ж не понять? – Так вот, – продолжал Альберт, – я сейчас чуть не сгорел в полутора верстах отсюда, в сосняке, где собирал шишки для тёткиного самовара… Агрофены Ямщиковой.

– А… няни Груни? Ну-ну, – неопределённо промычал Скозоб. – Где, говоришь, чуть не сгорел?

– В вашем сосняке. Там сейчас «пожарки» сигналят, – кивнул в сторону просеки Альберт…

– Это мы вызвали ещё в обед, да у них воды не было. Пока завелись, пока заправились… А в лес, тем более вечером, вы зря пошли. Туда нынче ходить запрещено, даже мы без острой нужды стараемся там не бывать. В это время на столе у лесничего кашлянула громкая связь, и какой-то косноязычный фальцет провизжал на весь кабинет: