Андрей Абаза: Записки автохтона

Первый день пробежались рысью, второй – вдумчиво, только с рубежа атаки до рубежа свёртывания. Цели были расписаны, распределены между экипажами, определена дальность до каждой, заучена очередность появления. «Всё зависит от пакости начальства» – делился комбат с командирами рот и взводов – «не факт, что всё поднимут, может быть порядок появления целей изменён, танкист должен наблюдать всегда и везде, реагировать сразу и мгновенно принимать решение. Башками вертите на 360 градусов, а то я их вам сам пообрываю!»

Главное началось с вечера – получение и погрузка боекомплекта (наш комбат нас уже загрузил!), строевой смотр, политбеседы, накачки, инструкции и предупреждения. Отбой в 21—00, подъём – 4—00. Сварили оставшуюся рыбу, нажарили грибов, напились чаю. «Лучше летом у костра, чем зимой на солнышке» – внушал комбат – «Солдат должен быть сыт, а офицер свеж, вперёд на мины, за орденами! Не зря же я вас дрючил, пора кончать, Сорокин. Понял меня?». «Так точно, товарищ майор!». «Если промажешь – с тебя «Столбы». «А если попаду?» «Тогда с меня!».

«Начали, самцы» – в шлемофоне рык комбата – «пошли вперёд, вперёд, нас ждут вино и бабы!». Начали, начали, полковая колонна распалась на батальонные, на ротные, на взводные. «К бою!» – рассыпались 94 танка в две неравные и неровные линии. В танковом шлёме рёв мотора звучит как урчание, визг пулемёта – как стрекотание, но пушечный выстрел пробирает до костей, благо она, голубушка, совсем рядом. Появились первые цели, началась пальба из главного калибра. «Цель!». «Дорожка!». «Выстрел!». «Откат нормальный!». «Геша, не спи – ЗАРЯЖАЙ!». Выстрел, цель поражена, сладкий дым «Беломора», запах пороховой гари и отстрелянных гильз, пот, весёлая ярость удачи.

В батальонной шеренге танк Сорокина второй справа, если смотреть сзади, от НП Лушева. Прошли два рубежа, цели встали вразнобой, но вовремя, 3 наводчика сделали 14 выстрелов – 6 мимо, целей для пушек было 8, пулемётных – 9, все поражены. Стоп! Почему 8, должно быть 9! Ладно, проехали…

Нет, не проехали! Девятая цель – «танк» – встала слева с большим запозданием, весь батальон готовился поражать третий рубеж, а тут тебе такой песец! «Стой!» – заорал Сорокин механику, прижав тангенту вызова – «Стой, Аяз! Вацек, цель слева на 9 часов!» – «Не вижу, тащлент!». Видимость средняя, лёгкий туман прошёл, изморось, но клубы дыма от выстрелов и дизелей. Командирское целеуказание, рёв в наушниках «34-й, это 1-й. Почему встал, расщеперился как мандовошка!» – это кэп (командир полка) Бурцев. «Тащполковник, цель слева, дальность 1600, танк противника….». «Вижу, тащлент!». «34-й, позывных не знаешь, отстаёшь…». «Счас, Первый, счас, умою этого и догоню..». «Вацек, давай!». «Выстрел!» «Попал, блядь, 34-й! Молодец!». «Знаю. Ходу, Аяз, догоняй роту. Гена, ЗАРЯЖАЙ, доклада не слышу!» «Откат нормальный!». «Я те, сука, накачу, не спи, утырок!»

Догнали своих и уже спокойно прошли остальные рубежи. Всё, конец, «Оружие к осмотру, экипажи к машинам, Сорокин, к командиру полка…»

Штабной УАЗик мчит прямо к дверям НП, Сорокин вбегает в зал и застывает столбом перед толпой генералов. «Товарищ генерал армии, разрешите обратиться к товарищу полковнику!». «Разрешаю!». «Товарищ полковник, лейтенант Сорокин по вашему приказанию прибыл!». Подполковник (пока) Бурцев негромко сообщает окружающему пространству вообще и командующему округом в частности: «Нештатная цель, стрельба с борта, время от появления до поражения мишени – 11 секунд, командир экипажа – лейтенант Сорокин». Лушев невнимательно смотрит, протягивает руку вправо, из воздуха берёт коробочку и вручает Сорокину. «Благодарю за отличную стрельбу!». «Служу Советскому Союзу! Разрешите идти!». «Идите. Подполковник, готовьте документы о досрочном присвоении очередного звания». «Есть, товарищ генерал армии!». «Ты что, замёрз, Сорокин, иди на хер…»

Ах, если бы «танковый биатлон» практиковали 30 лет назад!

Ах, если бы умение стрелять и водить было единственным критерием службы!

«Я думал, ты, Андрюха, „пиджак“, а ты оказался вояка, теперь послужим..» «Лихой» майор Кочкин со стаканом водки в руке посреди батальонной Ленинской комнаты подводил итоги учений.

Итоги были приятные, особенно для командования. Генерал армии П. Г. Лушев стал Героем Советского Союза, комдив Кондратьев стал генерал-майором, кэп Бурцев получил благодарность, Кочкин не получил взыскания, что уже было наградой, а Сорокин получил наградные часы «Командирские», отпуск всему экипажу, досрочное присвоение звания «старший лейтенант» к Новому году и признание кадровых танкистов.