Виктор Сбитнев: Адский огонь

– Нет. Во-первых, далековато было, а во-вторых, – стёкла у них на авто – затемнённые, – отвечал Альберт, отъезжая от выемки. В это время где-то совсем рядом, в чаще, треснул характерный ружейный дуплет. Семён выглянул в раскрытое окно и стал пристально всматриваться в ближайший поворот. Поворот был крутым, градусов под шестьдесят, а потому Альберт снизил скорость до минимума, чтобы в случае чего дать заднего хода. За поворотом, в такой же примерно выемке, какую они только что миновали, стояла кофейная «Нива – Шевроле». Сидящих в ней видно не было.

– Вроде, пустая? – Поделился своим первичным наблюдением капитан.

– Либо ушли в лес, либо лежат на сиденьях, – ответил журналист. – Третьего не дано. Давай так, Сёма. Ты валяй за руль и пистолет из кобуры достань да патрон загони в ствол, а то не успеешь, если что…

– Уже достал и взвёл. – Зло отвечал полицейский. – Ты, смотрю, меня за чудака на букву «м» держишь! А я, между прочим, уже троих особо опасных арестовал… со стрельбой.

– Прости, дружище, просто у меня оружия нет, вот я и нервничаю, – извинился и стал осторожно спускаться на грунт Альберт. – В спецназе всё время либо «АК», либо «Стечкина», а то и «Кедр» при мне, а тут лишь охотничий ножик на заднице. Хоть бы травматику этот ваш майор из разрешительного отдела дозволил. Нет, говорит, хватит с тебя и газового. Всё, иду, секи внимательней. Не нравится мне этот «Шевроле»! Ещё не дойдя до машины нескольких метров, Альберт почувствовал в ней какое-то слабое шевеление, словно дуновение лёгкого ветерка. С одной стороны, Альберт понимал, что за ним, возможно, наблюдают через зеркало заднего вида, но с другой – сомневался в этом, поскольку из положения лёжа в такое зеркало на дороге, скорее всего, ничего не видно. Тем не менее, ему предстояло совершить последний решающий пасс. И он, поначалу осторожно пригнувшись к вязкой глинистой дороге, затем всем телом лёг на неё и, извиваясь словно змея, пополз к машине, сознавая, что здесь, возле задних колёс, – мёртвая зона, и теперь из салона «Шевроле» его уж точно не видно. Заглянуть внутрь автомобиля через боковое заднее окно было делом полсекунды. Намётанным взглядом Альберт тут же определил, что в машине находится всего один человек, который полулежит на сиденье водителя и делает тщетные усилия сесть, что ему никак не удаётся. Резко подавшись вперёд, Альберт распахнул правую переднюю дверь и глянул в лицо откинувшегося на пассажирское сиденье мужчины. Оно было белым, как мел, с пузырящейся дорожкой крови на подбородке. Широко открытые глаза с ужасом смотрели на журналиста. Подав раненому успокоительный знак, Альберт стал осторожно приподнимать его сразу отяжелевшее тело и затем выносить из залитой кровью кабины. Укладывать мужчину на густой придорожный брусничник ему уже помогал подоспевший Семён. Мужчина был в камуфляже с зачехлённым топориком у пояса. Он по-рыбьи шевелил губами, видимо, пытаясь что-то сказать. Наконец, склонившийся к самому лицу закамуфлированного капитан услышал булькающие звуки:

– Оне убёгли… в лес. Стреляли в кого-то… потом. Идите тады, а я – всёк!.. В кар… кар – мане грудном… всё… амба! – И мужчина закатил глаза.

– Обморок! – Констатировал Альберт, тут же пальпировавший лежащему сонную артерию. – Пульс есть, но вялый. Давай, Сёма, расстёгивай ему куртяй. Судя по пузырям изо рта, лёгкое у него задето, только вот интересно с какой стороны?

– С правой, слава Богу, – прошептал сосредоточенный Семён, уже успевший разрезать на раненом футболку до самого горла. – Но проникновение двойное. Лезвие узкое, похоже на заточку, но, может быть, и надфиль. А вообще, зэковский почерк!

– То, что с правой, вселяет надежду, хотя, например, у моего друга, юмориста Юры Семёнова с правой стороны – сердце, но он неповторимое явление для всей области. Но реально сейчас опасней другое – большая кровопотеря! Если бы рука или нога, тогда бы жгут – и все дела, а тут… Звони в Заиграево, лучше Веткину. Он неотложку там быстрее организует. Держи вот мой спутниковый, – Альберт сунул Семёну свой чемоданчик. – Так быстрее выйдет. После этого он достал из грудного кармана расстёгнутой на раненом куртки липкий от крови сотовый и зелёное удостоверение, разлепив которое, они с Семёном узнали, что на брусничнике – егерь Шароватов Юрий Васильевич, пятидесяти пяти лет от роду.

– «Скорую» вызвал? – Нервно спросил Альберт.

– Веткин сказал, что сам выезжает. У него жена в аккурат районную неотложку возглавляет. И, слава Богу, дома после дежурства отдыхает… отдыхала, то есть. Скоро будут здесь. Но боюсь, не дотянет, – участливо посмотрел на егеря Проектор. И Альберту вдруг подумалось: «Вот, если бы все менты такими были! Как бы легко и просто жилось в нашем Отечестве! И не надо никаких экстренных совещаний при президенте, никаких специальных экспериментов на далёких окрайках России, ни особых зон, да и эта конъюнктурная фраза – „Находится на личном контроле“ отмерла бы сама по себе. Да и милицию не было бы никакой нужды переименовывать в полицию».