И тут в его памяти возник иной проблеск… Он выехал из гаража на своём мотоцикле с люлькой, притормозил на перекрёстке и, откуда ни возьмись, смазливенькая девчонка вскочила на сиденье за его спиной… Ох уж и везёт ему на молоденьких соплюх. С чего бы они к нему липли? Во всяком случае, он всегда терялся от таких наскоков. Вот и теперь он опешил, не знал, что делать, сказал первое, что прочкнулось в голове:
– Извини… это… без шлема не могу прокатить.
– Ну дяденька, ну дорогой…
А в сторонке ещё три девчонки навострили ушки, распахнули глазки. Может, у них спор какой вышел. И они ждут результата?
– Нет… ну, понимаешь… давай тогда уж я съезжу в гараж, возьму шлем… и всё в порядке, как полагается… А?
– Вы меня не обманываете? Приедете, правда?
– А чего? Почему нет? Какие проблемы?
Она не сразу слезла, ещё подумала, покачалась на пружинном сиденье:
– Ладно, я вам верю. Но, пожалуйста, прошу вас, умоляю… пожалуйста, приезжайте, я буду вон там вас ждать, – она даже ладошки свои с перламутровыми ноготками приложила к груди.
– Замётано, – бодро отреагировал Семён Данилыч и, торопясь включил скорость.
«Да, я не приехал… Но что я, совсем обалдел? С чего бы я поехал? Ехать надо было за картошкой… Я устал, я забы-ыл! Почему? С какой стати? Что за каприз?..»
«Да нет, не то, – сказал он себе через минуту, – тут ты накручиваешь. Ту пигалицу я помню. Ничего общего с этими…»
Семён Данилыч прилёг на правый бок и лежал так некоторое время уже без всяких дум. Ему отчего-то сделалось всё безразлично. И потому безразлично, что явилось понимание… как бы само собой, без всяких усилий с его стороны. А именно: как бы он тут сейчас не тужился в разрешении свалившейся на него задачки, объясниться с женой всё равно не удастся. Ну что ты плетёшь? – скажет она. Да и не скажет она ничего. Она слушать не станет просто. Ну фигня она и есть фигня. Как ты её не расписывай.
И существенный… более существенный вопрос заключается в том… А в чём?..
Ладно, ладно, тихо. По крайней мере, он вспомнил. Он теперь может не сомневаться в своих мозгах. А вот что дальше?..
Семён Данилыч поднялся и пошёл на кухню перекурить. Он вспомнил свою спасительную формулу: утро вечера мудренее. Утром он покажет плёнку сыну, а там… Не будем загадывать. Вишь, как оно бывает. Живёшь, живёшь, примерный семьянин… И нако-ся выкуси! Хоть стой, хоть падай… О-о-о!..
Солнечно. И скоро – в течение часа точно – станет жарко. Марина стоит с тощим чемоданишком из кожзаменителя у душно пахучего шоссе в ста метрах от автобусной остановки и робко обозначает поднятие руки при виде очередной легковой машины. Она одета, хотя и опрятно, но сразу видно, что бедно: в цветную клетчатую юбку ниже колен, в вязанную белую кофту, обута в коричневые не новые туфли без каблука, так что нитяные того же цвета колготки не особенно бросаются в глаза. Наконец красный «жигулёнок» тормозит и съезжает на обочину, Марина бежит к машине, просительно заглядывает в открытое окно:
– До города добросите?
Мужчина лет пятидесяти кивает и помогает изнутри открыть дверцу.
– Далёко путь держите? – спрашивает он, быстро, но цепко оглядывая пассажирку. Кареглазая девушка с неброским, но приятным чистеньким личиком ему, очевидно, понравилась. Лишь передние зубки слегка портят впечатление. И он игривым тоном, чтобы не обидеть, добавляет: – Знать, орехи грызть любим, да?
– Ага, любим, – отвечает Марина без тени жеманства, не стесняясь улыбнуться в ответ. – Вот денег, может, заработаю, фарфоровые вставлю. Фарфоровые сейчас в моде. Не слыхали?
– А едешь-то куда? – переходит на «ты» водитель и одновременно указывает кивком головы на букет, привязанный к перилам мостика, который они проезжают, замедлив ход. – Кто-то гробанулся недавно.
– Угу. А еду я к тётке во Владимир. Поживу с недельку—другую и привезу её сюда на свадьбу к сестре. Поезд в час ночи. И билеты дорогие. Сто шестьдесят отдала. Пятьдесят осталось на дорогу. А ничего, ночью не обедают, а утром уже на месте.
– А чего так рано собралась? Целый день надо где-то болтаться.
– На базар зайду посмотреть. К знакомой загляну. Небось, чаем напоит. Потом и по вокзалу можно побродить.
– То-то, я гляжу, тепло приоделась.
– Да, вечером прохладно.
– Не боишься ночью бродить? В Москве на вокзале всякое случается.
– А чего с меня взять? – и опять невинное простодушие в голосе.
– Ну как… – Мужчина лукаво подмигивает попутчице. – Молода и ничего себе, в натуре. Замужем?
Читать дальше