Сборник: Во славу Бориса и Глеба. Коллективный сборник участников Всероссийского фестиваля русской словесности и культуры в г.Борисоглебске Воронежской области

Мальчишка смотрит,
Как высоко
Трепещет голубь
В небесах,
Глаза распахнуты
Широко,
Звучат хлопки
В его ушах.
Он забирается
Все выше,
И мачта,
И квадрат двора,
И мира шум —
Все тише, тише,
И мельче
Наша детвора.
Еще мгновение —
И размоет,
Его, безумца,
Неба синь,
Каких усилий
Ему стоит,
И как бесстрашен он!
Покинь
И ты
Земли пределы,
Начни, как голубь,
Свой полет,
Пусть станет
Невесомым тело,
Пусть страх твой
Навсегда уйдет.
Ведь ты рождаешься
Крылатым,
Недаром сердце
Рвется ввысь
За голубем,
Мечтой богатым,
И ты к своей мечте
Стремись.

Садилось солнце в океан,
Вода свинцово потемнела,
На это дышащее тело,
Спустился сумрака туман.

Минута горестной тоски,
Среди Всемирного молчания,
И тонкий яд воспоминания.
Как узы смерти велики!

Сегодня ветер нищ,
Едва листву колышет.
Он парниками дышит
И травами с кладбищ.

Вчера был ветер звонок.
Он пыль принес с полей.
Скакал у тополей,
Как резвый жеребенок.

Намерения скрывают лица
Изменчивого бытия.
Давно упразднена граница
Условностей, и жизнь твоя
Не стоит медного гроша,
Когда купюрами шурша,
Ты слушаешь едва дыша,
Как делаются ставки.
Здесь три шестерки,
Три туза,
И скрыта козырная дама,
Ее бесстыжие глаза
Сквозь дымку серого тумана,
Глядят пороком и тоской.
И слышен, слышен голос твой —
Поверженный печальный бес —
Блудниц хозяин и повес.
Тебе отведена граница
Преступных и полезных дел,
И попущений вереница
Имеет в Божестве предел.
Но нет границ людских падений,
Свободный, гордый человек,
Тебя обставит злобный гений,
В коварный и преступный век.

Я хотел бы жить с тобою,
Посреди полей под небом,
С той российской голытьбою,
С молоком и черным хлебом.

Чтобы ты была простушкой,
В белом ситцевом платочке,
Чтобы на часах с кукушкой,
Вместо цифр стояли точки.

Чтобы в летний день воскресный,
Колокол звонил к обедне,
И в церквушке нашей тесной,
Ты стояла бы последней.

В долгой складчатой юбчонке,
Тихо зажигая свечи,
Длинною рукою тонкой,
Осеняя лоб и плечи.

В твоем лице монгольские черты,
Степного ветра молодые стрелы,
Раскосый взгляд миндальной красоты,
Загаром отшлифованное тело.

Не важны для тебя ни дом, ни сад,
Изгиб стопы прекрасно помнит стремя,
Покой оседлости тебе как яд —
Твоя семья – кочующее племя.

В твоем лице я поклоняюсь всем,
Смотрящим в горизонт, где неба своды,
Великим сочинителям поэм,
Певцам пути, певцам свободы.

Всходило солнце в шесть утра,
Сначала освещало раму,
Затем портьеру, часть ковра
И спящую тихонько маму.

Свет огибал овал плеча,
Изгиб руки, волос колосья,
И яркость первого луча,
Делила мир на до и после.

Из ритуалов всех
Люблю один,
Когда, склонившись,
Раб и господин,
Друг перед
Другом,
Закрытые священным
Кругом.

Один благословляет,
Сложив перста,
Другой смиряет
Мятежные уста —
Хвала, хвала тебе,
Судьба, —
За рабство царственности —
За царственность
Раба.

Останься, нам, инокиня,
Почитай псалтырь,
Но молитвою не зови меня
В монастырь.

Монаху – Бога молить,
Старухе – на смерть глядеть,
Женщине – волной ходить,
Мертвецу – в склепе сидеть.

Останься, нам, инокиня,
С рукописным требником,
Крестиком осени меня,
Укажи поребриком
Дальнюю дорогу,
По брусчатой мостовой,
Подорожная к Богу,
У нас с тобой.

И я выходил
При луне на дорогу,
Мне ангелы шли,
Косяками навстречу,
Я сети готовил,
Обертывал тогу,
Оружием были бессвязные речи.

Я понял, что нету
Возвышенней цели
Ходить без клинка
До созвездия рыбы
И слышать звучание
Виолончели
От звезд и галактик,
И видеть изгибы,
Бегущих лучей
Сквозь дырявые сети,
И чувствовать тяжесть
В руках от улова.
Я древний рыбарь,
Мое счастье на свете —
От ангелов слышать
Заветное слово.