Владимир Макарченко: В боги взяты. фэнтези

Такого шуму городище не слыхало ни в какие времена.

Видать, и богам интерес явлен, отчего это людишки там криком надрываются, покою не дают, их поминая в спорах своих. Затихла природа, замерла. Даже лист на деревьях не шелохнется. А солнце к зениту таким ярким катит, словно должно подсветить небожителям зрелище их заинтересовавшее.

В лучах солнечных, словно в золотой реке, плещется изваяние Хорса, сотворенное когда-то ушедшими в иной мир умельцами из могучего дуба и установленное на самом высоком месте, где капище его и где несет ему верную службу с незапамятных времен ведун Осок. Ведун стоит сейчас подле валуна в ожидании возврата деяния рук Хорсовых. Белое одеяние его и белые же волосы на фоне черного камня как бы разделяют собой границу между черным злом, сотворенным век назад, и светлой надеждой, которая в этот момент легла на сердце каждого, явившегося на площадь.

Привыкший ко всяким оборотам и твердо уверенный, что все произойдет так, как было наречено, Осок ощущал некоторое, ранее не ведомое ему волнение. Недолог срок и уж скоро тень, бросаемая валуном на площадь, исчезнет совсем. Наступит полдень. И тогда… Хотя и ведет Осок частые беседы с божеством, которому служит, то никак не идет в сравнение с тем, что придется явно ощутить его собственно ручное творение. Беседы то идут не наяву. Мысленно вопросы задает. Мысленно ответы получает. А тут… Ему предстоит принять топор с валуна, он вместе с головой будет вручать его наиболее достойному. Знает, что выбор Хорсом сделан. Только не ведомо, как отнесется к происходящему Повелитель Нави. Не устроит ли и ныне каверзы какой поперек зарока. Остальные боги не должны допустить такого.

Не должны! А коли увлекутся чем иным и не узрят в нужный момент чего?

А тень все короче и короче. Совсем маленькая полосочка. Воздел Осок правую руку с посохом над головой. Затих народ на площади в раз. Словно кто отрезал все звуки. Казалось Осоку, что всем слышно, как бьется взволнованно в груди его сердце. Нельзя чтоб слышали! Ведун права не имеет на сомнение и волнение. Народ должен верить в силу и прозорливость его. На тон он и ведун.

Как только пропала последняя полоска тени у валуна, как на верхней площадке его засверкал отраженными солнечными лучами заветный топор. Ахнул народ и вновь тишина нависла над площадью. Замерли все в ожидании того, что теперь происходить будет.

А Осок, переложив посох в левую руку, правой потянулся к топору. Ухватился за кованное железными кольцами топорище и легко, без напрягу всякого, поднял топор, который видом своим показывал, что не для руки седовласого старца кован был.

– Свершилось! – Прокричал в толпу Осок. – Явилось чудо Хорсово! Знать, быть поединству назначенному! Знать, обретет топор этот по воле Хорса хозяина нового, с которым и будут вершить дела им надуманные! Слава Хорсу! Слава сыну великого Рода!

С этими словами подошел Осок к голове.

– Возьми топор, голова. Верши волю богов! – Осок протянул топор, за который тут же ухватился голова. Только не получилось у него удержать топор в одной руке, как сделал то Осок. Чуть не выронил и тут же второй рукой ухватился за топорище. Тогда только и смог на уровне пояса удержать.

– Помогите ктой-то! – Рявкнул голова на стоявших неподалеку сыновей своих.

Оба сына бросились на помощь отцу и ухватились за топор с двух сторон. После того они втроем уложили топор на высокий чурбан, установленный напротив площадки для поединков. Чтобы виден был каждому поединщику, чтобы каждый знал, за что на поединок отважился.

– Начнем, однако! – Под одобрительный гул толпы объявил голова. И, повернувшись к старшему сыну, поручил. – Зови поединщиков. Пущай при всем народе жребий тянут кому с кем силу являть.

Выступили на свободное место перед площадкой двадцать три поединщика.

– Чего-то одного не хватает для пары! Так-то не по обычаям! Еще один нужон! – Объявил в толпу голова. – Может из нашенских, кто насмелится?!

– Коль надобен еще один поединщик, позволь, голова, братцу моему меньшому в этом деле поучаствовать. Должон же он когда-то мужицким делом заняться. Хватит в недорослях числиться. – Из толпы протиснулись на площадку двое. Один худощав, златокудр, тонок в стане. Другой же прямая ему противоположность: на две головы выше братца своего старшого, на целый локоть в плечах шире. Только цветом волос на голове и схожи. – Усилом наречен от рождения.

– Больно молод. – Усомнился голова. – Сдюжит ли такое дело? Сломают твово брательника на раз. Вишь, какая сила ноне сюда явилась?