Владимир Колотенко: Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга вторая

– Я давно уже чту! – сказал я.

– Не понимаю: зачем ждать какого-то вдохновения, когда работы невпроворот! Горы груд!.. И Тина в кармане.

Он так и сказал: «Горы груд!». Но что он называет работой? Вот эти наши телодвижения по…

– Хорошо сказал, – говорит слушающая меня Лена.

Я поглаживаю распластавшегося у моих ног, дремлющего Макса.

– Хорошо, – согласился я, – теперь-то я понимаю, чем приворожила Жору наша Тина.

– Чем же? – спрашивает Лена.

– О-ох… Это целая песня! Спеть?

Макс открыл глаза, словно вопрос задан ему.

– Лучше подкинь дровишек в камин, птичка певчая…

Для Макса нет песни лучше, чем вдруг вскочив, устремиться к калитке.

– Мы скоро вернемся, – говорю я.

– Ты забываешь, что завтра у Глазковой день рождения.

Ничего я не забываю. Я даже приготовил подарок!

Какое-то время Жора задумчиво рассматривал свою левую ладонь с веером растопыренными пальцами, проводя ногтем указательного пальца правой руки по прекрасно вырисованной линии жизни. Затем сказал:

– Знаешь, я вот о чем думаю: закон жизни – в вере. Он заключается в том, что если курицу теплым майским вечером усадить на ветку высокой березы и сказать, что она соловей, уже утром она перестанет кудахтать и наполнит всю рощу роскошной соловьиной трелью. А если человека все время тыкать мордой в грязь и при этом долдонить ему, что он тупорылый кабан или аппетитная свинка, в конце концов он захрюкает. Если же ему, ленивому ублюдку, принести в спальню на тарелочке с золотистой каймой тщательно и убористо выписанную выкладку, основанную на так называемых научных фактах, в которых он сперва засомневается (слушай, не чуди!), а потом, жуя их от унынья и скуки, беспрекословно поверит (ну как же: наукой доказано!), то вскоре, не выходя даже из своей засаленной спальни, он заорет (Эврика!) на всю Вселенную: «Обезьяна – мой единственно верный и правильный пращур!». И плюнет в лицо каждому, кто попытается посеять сомнения в его вере. Утопит, отравит, сгноит, сожжет, закует в кандалы, распнет на кресте. Такова сила веры, таков закон. Как думаешь?..

Я кивнул. Он продолжал:

– Так и твой Дарвин, приплывший с Галапагосских островов с идеей изменить представление о происхождении видов.

– Мой Дарвин?!

Жора не слышал меня.

– Мы ведь до сих пор тайно считаем себя родичами шимпанзе, находя у них больше человеческого, чем в самих себе. И, в зависимости от ситуации, относимся к этому утверждению с иронией или выказываем абсолютное убеждение в том, что мы – обезьяньи потомки, что все было только так и не иначе. Идея Дарвина сверхсногсшибательна, архиупоительна, но только Богу известно, как там все было, и только Он может расставить все точки над «i». Верно ведь? Нужно хорошо знать устройство мира и всего сущего, чтобы постигнуть истину и, исполняя Закон, управлять жизнью согласно Его предписаниям, по сути – воплощать идеи Христа. Он еще раз явится нам и еще раз скажет свое сакраментальное: совершилось! И, улыбнувшись в реденькую бородку своей божественной улыбкой, сядет на тучку, свесит свои святые ноги, чтобы все люди Его видели, и тихонько заплачет от радости. И прольются Его святые слезы на Землю, и каждый получит по заслугам, и тоже возрадуется.

Жора притих на секунду, мельком взглянул на меня и снова продолжал.

– Совершенство свершится! И воплотится Его Слово, программа жизни, заложенная в ее генофонде с абсолютной ее реализацией всего живого. Рай снова вернется на Землю. Формализация Святого Писания – вот что важно. Мы подготовим Второе пришествие, приблизим его и покажем каждому. Мы к этому готовы. Мы уже ведем схватку со временем и вот-вот одержим над ним победу. Для этого у каждого из нас есть внутренняя аптека, а вне нас – целый мир, больной мир. Его нужно только правильно сосчитать: дважды два – четыре, а четырежды два – не семь и не девять. Нужно только правильно научиться считать. Правильно – значит правдиво. И лечить. Нам удалось договориться и с клеточками, с их ДНК. Они слышат нас, наши просьбы и требования, наши молитвы. Они стали послушными как кролики, как павловская собака. Рефлекс. Классика. Всевселенское счастье в том, чтобы правильно рефлексировать. Как думаешь?..

Потом мы брели по безлюдному ночному скверу, и мне казалось, что мир уже стал таким, каким только что рисовал его Жора, что люди стали если не ангелами, то добрыми и щедрыми, и прекрасными, как когда-то мечтал Антон Чехов, и жизнь, наконец, стала светлой и нежной, длинной и радостной…