По дороге мы, конечно же, застряли в колее и не в одной, но о бездорожье я уже упоминала.
За рулём серебристого фольксвагена бледнел Петруша, чтобы не ругнуться особенно смачно при новой родне, то есть при мне, и матери с бабушкой, которую в семье называют, не смотря на почтенный возраст и благодаря моложавому виду просто Лада.
Так или иначе, мы приехали глубокой ночью, как показалось мне, прямо в прошлое, слившееся вдруг с настоящим и, быть может, даже опередившее его.
Р азбредаться по кроватям и диванам мы начали уже часа в два ночи. Тёте Римме достался диван у двери, но неожиданно она запротестовала:
– У двери – ни за что! – и пошла проверять, хорошо ли закрыта входная дверь.
Разобравшись с замком, не смотря на уверения, что в дом, если кто и войдёт, то разве что пьяные дачники, которых местные знают в лицо, она улеглась, наконец.
Но боялись тётя Римма не людей, а привидений.
– Я знаю, что в нашем доме есть проход в другой мир, и даже знаю, где он. В печном проёме!
– Выдумываешь всякие глупости на ночь. Спи уже! Это этот, как наш дед Мороз, только безбородый. Санта Клаус! А ещё говорят, что медики – неисправимые материалисты, – усмехнулся дядя Вова.
– А я не медик, а психолог, – с достоинством парировала тётя Римма. – И педагог к тому же. Не забывайте, что у меня два высших образования!
– Да хоть десять! Я так понимаю, шарлатанство всё это, – остался при своих дядя Вова. – Я люблю, чтоб всё просто и понятно.
Но тётя Римма выглядела такой напуганной, что я поинтересовалась:
– А почему ты решила, что проход в другой мир именно там?
– Потому что прошлым летом я спала возле печки, и мне привиделась баба Даша.
– Так это было не во сне? – удивилась Лада.
– Нет, конечно. Вернее, так: между реальностью и сном.
– Она тебе что-то сказала? – заинтересовался Петруша, который в этом доме бывает гораздо чаще, потому что учится на инженера в ближайшем городе, там же, где живёт Лада. А тётя Римма с мужем давно уже перебрались в Москву.
– Нет. Она протянула мне руку, сжатую в кулак, а когда разжала его, в ней были скальпель и бинт, и через месяц мне сделали операцию.
– А я-то думал, я сошёл с ума, – покачал головой Петруша.
– Что такое? – насторожилась Римма.
– Так, ничего, – хотел Петруша утаить интересное, но этот номер у него, конечно, не прошёл.
– Это было тоже летом, когда я перешёл в одиннадцатый класс и думал, куда поступать после школы.
– Да… – вздохнула Римма, вспомнив нелёгкие для всех родителей времена.
– И вот как-то ночью я открываю глаза, как будто от яркого света. И вижу её.
– Бабулю? – замерла тётя Римма.
– Да нет, не бабулю. Александру Матвеевну. Только я тогда её ещё не знал. И она была во всём белом. И она так наклонила голову и говорит: «Ты хочешь знания? Я дам тебе знания». А сидела она вон на том кресле, – он показал на кресло возле печки. – А потом через неделю, когда Алиса Львовна познакомила меня с Александрой Матвеевной, я даже рот открыл. Надо же, моя репетитор – та самая белая женщина. И как-то стало мне чуть-чуть не по себе. А она вдобавок ко всему так же наклоняет голову, улыбается и произносит ту же самую фразу: «Ты хочешь знания? Я дам тебе знания». Только представьте!
– Брр! – передёрнуло тётю Римму. – А что ж ты мне сразу не рассказал?
– Мам, ну я ж знаю, какая ты у нас трусиха… Зря я вообще… А ты почему тогда не сказала, что к тебе явилась бабуля?
– Так! Решено! Спать сегодня я не буду, – и тётя Римма торопливо включила светильники в форме фонариков по углям.
– Да и мне что-то не хочется, – поддержал Петруша.
С оловьи пели на старом кладбище, плавно переходящем в лес, так и хочется написать «серенады». А что же петь ещё в июне? И спать мне, не смотря на столь позднее время, совершенно не хотелось. Я закрыла глаза и пыталась строить дом своей мечты, но эта хитрость мне никогда не помогает, может быть, потому, что я понятия не имею, как хотя бы приблизительно выглядит дом моей мечты.
Наверное, он должен быть в берёзовом лесу, двухэтажный, из красного кирпича. Или, может, лучше в Париже. Но тогда я тем более не представляю, как он должен выглядеть. Или дом-пароход? Эта мысль мне очень даже нравится, но тогда в любом случае нужен ещё и на земле, а лучше сразу два – в Париже и берёзовом лесу.
В общем, сон совершенно не шёл. Я слышала, как храпит, ворочается и что-то при этом бормочет тётя Римма. Я видела очертания старой нехитрой мебели и печки и в то же время шла босая по мокрому лугу…
Читать дальше