Юрий Швец: Рок. И посох в песках оружие. Том третий. Смерть как избавление

…Чем ближе приближался к крестам Матос, тем сильнее «гиря» тянула его туда, а в душе поднималась какое-то волнение, которое его заставило просто трястись, от мысли того, что он должен увидеть…

«– Что со мной? – спрашивал он себя, – Почему так захолодело в груди? Я, ведь, знаю, что там находиться! Знаю! И видел подобное сотни раз! Но, меня туда ведут, как на верёвке! Одна моя половина кричит и не хочет подниматься на этот злополучный холм, а другая половина моего сознания, тянет меня туда?! Тянет! И эта половина сильнее! Ох! Как бы, я, хотел, чтобы все можно было вернуть назад! До той, нашей поездке в Гелу! Я бы, всё сделал иначе. Будь моя воля, я бы напился в тот день, подобно кельтам и проспал бы его, как это делают они! Проспал бы этот проклятый день, в котором быстрая гемиола унесла нас к берегам Гелы, в начало страшного пути. Этот путь, уже поглотил большую часть из нас! Да нет! Я не прав. Он поглотил уже всех. Я последний! Все уже втянулись в сумрак его бесконечности, с грустным концом, на этой стороне! Теперь, очередь за мной! – Эта мысль ледяным отливом заполнило душу Матоса, – Что мне, тогда, говорил Танат? Он говорил, что не он, а мы сами движемся к нему?! Я, тогда, не понял его слов. А, теперь, понимаю! Уйти от него нельзя! Но, дороги к нему идут разными путями! Я, выбрал самый короткий! Как и остальные. Они выбрали тот же самый путь! Мы, ведь, сами мечтали уничтожить друг друга. Сами! Гамилькар, лишь удлинил наш путь! И не только! Танат, в образе Гамилькара, просто шёл за нами! Как я раньше этого не понял! Как, можно воевать со смертью? Оружием её не победишь! Спендий понял это первым! И он, стал молить Таната, послать к нему своего посланца, до наступления конца этой трагикомедии! До того момента позора, что уже навис над ним в образе креста! И Танат, внял его просьбе. А Я? Что он, уготовил мне? Этот астролог, опять подвигнул меня к гибели! И почему я, поддаюсь этим предсказаниям! Почему? Я бы, мог уйти. Уйти в Царский Лептис. Да, я оставил бы здесь, треть местных ливийцев, но остальные бы остались со мной! И вся конница! Дафса правильно мне говорил! Но, я его не послушал! А, он, единственный, кто присоединился ко мне последним, из моих товарищей по Сицилии! Но, проклятый астролог, вновь меня повернул к войне! Но уйти, придётся тем же маршрутом, только по побережью! От Хадрумента на Тапс! И далее! Сожжём всё! Пусть Сифакс управляет пустыней! Сожжём до самых песков Тапса…»

Матос уже приблизился к крестам на то расстояние, с которого он уже мог различить растерзанные птицами тела, а также запах разложения плоти… Он, обернул абу, несколько раз, вокруг своего носа. То же самое стали делать и его окружающие всадники…

– Клянусь обликом Решефа, этот страшный вид, завораживает глаза! Я не могу отвести взгляда! Это какое-то насилие? – Матос старался перевести взгляд с одного креста, но натыкался ими на другой, и тут же, не имея силы побороть себя, старался понять кто это… Паника, зародившаяся в его сердце, стала стонать отчаяньем, а, между тем, его конь поравнялся с первым крестом, с краю холма. Матос поднял взгляд на истерзанное птицами тело…

«– Да, поразят меня Гарпии! – обомлел Матос, не веря своим глазам, – вот, что меня тащило сюда? Ты, опять рвёшь мне сердце и нутро, Гиксон! О, мне надо было понять это ещё там! Откуда я увидел это злополучное место!»

Матос протёр глаза, стараясь избавиться от наваждения… Руки его тряслись и это сразу заметили его приближённые. Дрожь брала и тело, которое к тому же стало ватным… Он ещё раз взглянул наверх креста… Перед ним висел Гиксон… Он смотрел на Матоса, своими черными, зияющими пустотами глазниц… А, на его лице играла усмешка… Матос отшатнулся от креста и конь почуяв испуг и дрожь седока, сам стал нервно топтаться на месте, проявляя беспокойство. Он своим движением оторвал взгляд Матоса от страшного зрелища и Матос испытал облегчение и благодарность своему четвероногому другу, и мысленно, поблагодарил коня и даже потрепал его за гриву. Но, в этот момент, его взгляд упал на соседний крест… и его глаза, не подчиняясь ему, сами поползли наверх…

«– О, вседержатель Ил! Этого не может быть!» – по его спине пополз ледяной ужас. Пополз он с самого затылка и он, одновременно, почувствовал головокружение…

С соседнего креста, на него снова взирал Гиксон. Но, на лице уже не было усмешки… Рот его был приоткрыт, а пустые глазницы уставились на него с ненавистью и гневом… Затылок Матоса онемел… Он повернулся к другому кресту и там тоже увидел того же Гиксона, только с другим выражением лица! Теперь оно выражало испуг… Матос в ужасе крутил головой, осматривая другие кресты, и со всех на него взирал Гиксон, своими, многочисленными распятыми телами…