Александр Басов - Союз Верных. Энгельбрук. из цикла «Потускневшая жемчужина»

Стульями служили бочонки среднего размера, распространявшие неистребимый запах кислой капусты. Вахмистр расстелил на бочке чистую тряпицу, нарезал хлеб с ветчиной и, разлив по кружкам пиво, предложил:

– Отобедаем, а разговоры оставим на десерт.

Сержант не возражал. Он и так старался молчать, боясь, что накопившаяся слюна брызнет, как только он откроет рот.

– Прозит, – не глядя на гостя, буркнул начальник караула и, сделав первый глоток, надолго переключил своё внимание на еду и питьё.

Ладвиг хоть и был поклонником этого сорта пива, не стал претендовать больше, чем на одну кружку. А вахмистр, судя по блаженному выражению лица, попал в свою стихию и не успокоился, пока не увидел дно кувшина.

– Вы неглупый человек, сержант. – Сказал начальник караула, выуживая языком среди зубов непрожёванные остатки ветчины. – Едва ли кто-нибудь смог ловко допросить того стеклодува, да ещё так, чтобы он и не заметил этого. Виланд сразу почуял, чьей стороны держаться…

– Я не знаю причин, по которым вы его недолюбливаете, но догадываюсь, что ещё недавно он командовал караулом, охраняющим Южные ворота.

– Он. – Вахмистр в последний раз дёрнул щекой и уставился на сержанта испытующим взглядом. – Не был бы дураком, и сейчас бы командовал. Видать, высоко хотел взлететь. Да забыл, что падают в ту же сторону, куда кланяются.

– Давно вы на этой должности? – Спросил Ладвиг, делая последний глоток.

– Весь короткий сезон и ещё декаду. Недолго, но к хорошему привыкают быстро. Я не хочу терять это место, сержант. Говорю вам на чистоту, без всяких там реверансов. Не знаю, что задумал Виланд, мне кажется, что он затаился и ждёт момента… – Вахмистр поморщился, заглянул в кувшин и недовольно фыркнул. – А сейчас вы даёте ему шанс выслужиться.

– Я не отношусь к вам, или к кому-либо предвзято. И возможностей влиять на кадровый состав городской стражи не имею.

– Сержант… Вы же доверенное лицо Магистрата. Одно ваше слово, и меня могут вышвырнуть отсюда в любой момент…

– Что вы от меня хотите, вахмистр?

– Услуга за услугу, – начал было начальник караула, но затем внезапно схватил Ладвига за руку и с жаром произнёс: – а я ведь могу блокировать ваше решение. Удивлены? Если я подам рапорт, в котором разнесу рядового Виланда в пух и прах, то его попросту выгонят из стражников, и в качестве помощника он вам не достанется.

Сержант аккуратно, но решительно высвободил свою руку:

– Начнём с того, что это ничего не изменит. Я точно так же смогу привлечь Виланда для помощи следствию, будь он купцом, бродягой, или землепашцем. А вам я не советую баловаться ложными доносами. Все те, кто занимался такими вещами, рано или поздно сами пожинают плоды своих неблаговидных деяний.

– Простите, – вахмистр отстранился от импровизированного стола и замахал перед собой руками, – на меня нашло что-то… Простите, господин сержант! Больше не повторится!

– Благодарю за угощение, – Ладвиг поднялся со своего места, – думаю, нам обоим следует забыть о сегодняшнем разговоре. Напомню ещё раз, что в мою задачу не входит возвращение рядовому Виланду прежней должности. И примите, на прощанье, один совет: если дисциплина во вверенной вам команде стражников останется на прежнем уровне, ближайшая инспекция расставит всё на свои места и без моего участия.

Величественное здание Ратуши Энгельбрука, по части помпезности, могло поспорить с некоторыми соборами в других городах Союза Верных. На изящество линий фасада, доведённую до совершенства технику обработки камня и безупречно изготовленные витражи приезжали посмотреть со всех концов Западного герцогства. Ратуша была единственным зданием на площади, не пострадавшим во времена междоусобиц, когда пылали города и стирались с лица земли целые деревни. Горожане даже сочинили легенду, объясняющую причину, по которой безжалостная судьба пощадила прекрасное творение человеческих рук.

Согласно легенде, армия захватчиков вступила в Энгельбрук перед закатом солнца. Продвигаясь к дворцу Ангельский Мост, закованное в железо воинство крушило всё на своём пути, оставляя позади разграбленные дома со сдёрнутыми с петель дверями и выбитыми окнами. Все, кто не смог спастись бегством, напрасно молили о пощаде, принимая быструю смерть от меча или стрелы. Во главе армии, на огромном вороном жеребце ехал предводитель, храбрость которого не знала границ и могла соперничать только с его жестокостью. Красота и изящество столичного города вызывали у командующего болезненную неприязнь. Глядя на великолепные здания, церкви и мосты, предводитель мрачнел и, в угоду своему вождю, армия безжалостно истребляла всё, на чём задерживался его безумный взгляд.