Алла Лазарева: ТУОНЕЛЬСКИЙ ЛЕБЕДЬ

– Ну что? – почти с вызовом произнесла Ника.

– Ты знаешь, что завтра у нас будет пышное торжество, и я надеюсь, что ты наденешь нормальное платье, а не так, как обычно – джинсы кеды и не пойми что, – с пренебрежением высказала Наталья свое недовольство стилем дочери, точнее, его отсутствием. И она действительно была права, так как Ника еще не подумала, в чем она будет одета, она не хотела в это вникать. Это ей казалось бессмысленным пафосом и ненужной рутиной, от которой все равно ничего не изменится.

– На меня там смотреть все равно никто не будет, – резко ответила Ника. – И вообще сейчас не то время, что наряжаться по любому поводу и без.

Этот аргумент, как и все аргументы своей дочери, Наталья явно не восприняла всерьез. Поэтому Наталья, не сказав не единого слова, молча подошла к большому плательному шкафу, наполненному вещами, открыла его и окунулась взглядом его содержимое, пытаясь подобрать платье дочери для выхода в свет. Ника недовольно скрестила руки на груди, так как происходящее ей крайне не нравилось.

– Вот это наденешь, – вытащила Наталья из шкафа совсем новое платье синего цвета, на котором еще болталась этикетка.

В шкафу у Ники было много платьев, которые она ни разу не надевала. Эти платья Нике дарила сама Наталья, потому что Ника не любила наряжаться, она не была увлечена светскими мероприятиями и ходила на них с трудом, можно даже сказать – из-под палки.

– Посмотрим, – ответила Ника скептически, взяв из рук матери платье на вешалке и небрежно кинув его на диван.

– И почему ты еще не в институте? – удивилась Наталья, понимая, что Ника уже опаздывает на лекции.

Ника застыла, пытаясь оценить момент: стоит или не стоит сейчас говорить матери, что ее еще в прошлом семестре отчислили из института за не посещаемость. К слову сказать, учеба на юридическом факультете всегда наводила на Нику тоску, поэтому она даже была рада, что так получилось.

– Уже иду, – быстро ответила Ника, решив, что момент не подходящий, а потом включила фен и направила его на полупустую чашку чая, которая стояла у нее на столе.

– Что ты делаешь?! – воскликнула Наталья.

– Пытаюсь подогреть его, – улыбнулась Ника, – потому что он со вчерашнего дня остыл, – пожала она плечами.

Наталья махнула рукой, понимая, что ее дочь неисправима, и вышла из комнаты. Ника испытала облегчение. Можно было подумать, что Ника решила разогреть чай при помощи фена специально, дыбы сменить тему и избавиться от разговоров об учебе, но Ника так и раньше делала. Чаще всего подобные действия с ее стороны можно было трактовать как вызов, а иногда как крик о помощи. Она сама в этом плохо разбиралась, просто если ей хотелось подогреть феном еду, искупаться голой в бассейне, прийти в кедах и джинсах туда, где все будут в вечерних платьях и смокингах, то она это просто делала. Чаще всего подобные действия со своей стороны Ника объясняла одной только фразой: «мелочь, а приятно», а еще чаще – «почему бы и нет», и чисто внешне ее поступки выглядели гораздо безобиднее, чем они были внутри.

Ника никогда не была близка с матерью, а с отцом тем более. Она видела его так редко, что пообщаться им не удавалась. Чаще всего Ника общалась с прислугой, она с ними шутила и рассказывала им разные истории из своей жизни. Они ее тоже любили, потому что она была простой, а не напыщенной и не высокомерной, как другие члены семьи. Поэтому кухарки и горничные были в курсе того, что Ника уже как несколько месяцев не является студенткой престижного вуза, а ее собственная мать об этом и не догадывалась. Юридическое образование Нике было слишком скучно, она не собиралась становиться одной из управляющих в компании отца, ей это было не интересно. Как и почти все девочки, она хотела стать вначале актрисой, потом певицей, а сейчас, почти вплотную подойдя к двадцатидвухлетнему рубежу своей жизни, она застряла на перепутье, не понимая, что ей делать дальше. Скоро ей должно было исполниться двадцать два года. Про себя она решила, что обязательно примет какое-то решение сама, может быть, даже покинет родительский дом, чтобы они не пытались решить ее судьбу на свой лад. Причем главной в решении вопроса ее судьбы считалась мать, потому что отец в ее воспитании участия не принимал, если не считать того, что все покупалось на его деньги. Одно время Ника думала, что переедет к своему парню, который был студентом того же вуза, что и она, и часто бывал в их доме вместе с родителями. Но недавно Ника с Артемом рассталась. Причину их расставания Ника точно называть не могла, но проблема, скорее всего, была в том, что он слишком нравился ее матери, и у Ники от этого появлялось такое гнетущее ее ощущение, что ее участь уже как будто бы была решена. С этим Ника смириться никак не могла. Ведь ее жизнь только началось, а было такое ощущение, что она уже закончилась, если все известно наперед. Тихая гавань в виде замужества ее не очень устраивала. Расстались они с Артемом нормально, и Артем вместе с родителями, с которыми хорошо общалась Наталья, был приглашен на завтрашнее торжество в их дом. Испытывала ли вообще она какие-то чувства к Артему, Ника не знала, но одно она знала наверняка: ее жизнь зависла на перепутье, и жить так, как диктуют родители, она не желает.