Лана Аллина: Вихреворот сновидений

– Ой! Вот же влипла! Слушай-ка, а ты, случайно, не в курсе, зачем я ему вдруг так срочно понадобилась? Ведь вроде бы проверки по институту сегодня не должно было быть, да?

– Да нет, там не в проверке дело! Хуже все гораздо! На проверке-то я бы уж тебя как-нибудь отметила, я сегодня рано пришла, прямо к десяти! – скороговоркой сообщила Майка. – Я, кстати, и в твой отдел забежала и в тетради, то есть в журнале приходов-уходов вашем за тебя успела расписаться за приход: подпись твою давно уже ведь освоила.

– Спасибо! Ну так в чем же тогда дело? – не поняла Вера.

– Вот я там что-то слышала, вам какое-то задание срочное из ЦК спустили – и как раз на ваш отдел, вроде бы что-то по коммунистам, по пленуму итальянской компартии да и испанской тоже… ну и по реакции французских левых сил… Ну, я так поняла, по крайней мере, – тараторила подруга. – Ты лучше давай потом еще с Машкой поговори, она ведь у вас там на испанцах сидит. А вы с шефом за итальянцев отвечаете, и что там еще французы написали. Но только сейчас ты не к Машке, а лети-ка ты лучше на крыльях любви прямой наводочкой к своему шефу, поняла? Наверно, вы там с ним на итальянский пленум выпадете, ясно тебе? Скорее всего, перевод текстов и ваши прогнозы, ну, там, комментарии всякие. В общем, поняла? Караул! Надо сделать, что называется, вчера. А по дороге придумывай давай поскорей какую-нибудь причину, ну о-о-очень уважительную только!

Так. Все ясно – сон с устремившемся ввысь лифтом в руку… приехали. Задание сверху, из Международного отдела – это уже серьезно. Что бы такое придумать, чтобы шеф Павел Аршакович ее сразу не пришиб на ровном месте? Болезнь ребенка? Нет, дочь Катька только что болела, вчера первый день в садик пошла, да и нельзя без конца ссылаться на детские гриппы, простуды, ОРЗ… вообще, нельзя на здоровье ссылаться, мало ли! Может, годовщина свадьбы? Нет, не выйдет! Во-первых, это не объясняет такого опоздания, и потом, они с Валеркой расписались уже три года назад, и шеф, кажется, в курсе.

Да, ситуация катастрофическая. Их институт, как и другие академические институты гуманитарного профиля – важные участки идеологического фронта, и с этим шутить было опасно. Как только на институт спускали задание сверху, оттуда, из Международного отдела ЦК КПСС, всех сотрудников отлавливали по тревоге, извлекали иногда из самых неожиданных мест – и как только умудрялись находить! – и они представали пред светлыми очами на ковре у начальника отдела, который долго извергал молнии, сотрясал воздух громом, призывал на поникшие головы подчиненных мэнээсов всевозможные неприятности и бедствия. Правда, эти угрозы потом почти никогда не осуществлялись, но все же, как знать… могли ведь и сократить потом, и провалить по конкурсу. И аврал продолжался до тех пор, пока, наконец, готовое задание, упакованное и запечатанное по всем правилам, не отправляли наверх, в главное идеологическое ведомство страны.

В общем, понятно, что в такой ситуации даже авторефератом тоже сейчас не отговоришься – не выйдет! И потом, закончить его нужно было уже давно…

Действовать следовало быстро и решительно. Вера поднялась на третий этаж, открыла дверь своего отдела и, быстро поздоровавшись с сотрудниками, без стука влетела в кабинет шефа. Вот сейчас раздадутся раскаты грома, оглушат, засверкают молнии – одна за другой! Так что быка надо брать за рога – и немедленно!

– Здравствуйте, Павел Аршакович!

– Та-ак, Вера, а я что-то не понял, где вы до сих пор пропадаете? – Шеф смотрел на нее грозно, его обычно мягкие, лакированные восточные глаза зажглись недобрым огнем. И никакого тебе здравствуйте! – Я вас уже просто обыскался! А вы, вообще-то, в курсе, и может, скажете, который теперь час и когда вы должны появляться на рабочем месте, а?! Как это понимать? Почему вы все время опаздываете? – громыхал начальник, и голос его становился все громче, словно кто-то невидимый прокрутил ручку громкости до упора. – Да что такое вообще с вами произошло, а?!

Шеф крошил все вокруг своим тяжелым, как молот, жестким взглядом, а его голос все нарастал, закипая, и взлетел до самой высокой ноты к концу тирады.

Точно. Сон в руку. День начинался сокрушительно. Несчастливо. Ну ладно! Раз так – где наша не пропадала!

– Послушайте, Павел Аршакович, – начала Вера насколько могла уверенным тоном тоже на громкой ноте, помня о том, что лучший вид защиты – наступление, – вот что… я вам сейчас даже не стану объяснять, что со мной произошло, но это что-то… просто ужасное, понимаете! Я потом объясню… до сих пор не могу… в себя прийти! И позвонить я не могла, предупредить… Просто никак… Так бывает, но не в этом сейчас дело.