Порфирий Лавров - SOLNЦЕЛЮБ. Шесть повестей для кино

Хорошо!

Столб ударяется о дно готовой для него ямы – и я чуть не слетаю со своего места. Меня с терпеливой заботой возвращают в удобное положение.

Спасибо!

Я чувствую, как закрепляют столб, набрасывая в яму острые камни. Столб становится продолжением моего тела. Камни царапают его, когда их начинают трамбовать. Они сжимают меня своими шершавыми и холодными лбами.

Надо потерпеть.

Меня все еще бьет дрожь. От нее я снова сваливаюсь, и снова меня возвращают на место и ради простоты и надежности – я понимаю: в моих же интересах! – привязывают к столбу туловище. От этого становится не совсем удобно, потому что теперь, перехваченный на груди веревкой, я не могу, как это делал прежде, наклоняться вперед, чтобы не ломать вывернутые за спину и закрепленные довольно высоко руки. Я не знаю, как сообщить об этом своим доброжелателям, потому что говорить, как следует, еще не научился. Но тут один из них догадывается о моих затруднениях и немного ослабляет узел. Благодарное тело отваливается от столба. Слезы умиления заполняют мои полуслепые от дневного света глаза.

Какие… Какие все-таки люди… Внимательные! Добрые! Отзывчивые!

Умытый теплотой заботы и собственными слезами я прозреваю. Гримасой, взглядом, дрожью – всем своим видом! – я тороплюсь выразить моим благодетелям признательность. На худой конец – пытаюсь уловить их взгляды. Но голова моя бессильно свешивается вниз – и я вижу только собственные грязные телеса, ссадины на коленках да кучу мусора под столбом.

Люди добрые!

По правде, других я и не встречал в своей жизни. Ведь я практически родился здесь, на столбе. С ним у меня связаны самые первые и яркие впечатления. Я, конечно, понимаю, что не все люди такие, как мои покровители – я не наивный! Мне просто повезло. А если бы нет? Что стало бы со мной? Страшно подумать…

А что это за мусор внизу? Щепки, палки, бумажки? Надо прибраться – вдруг кто-нибудь посторонний увидит такой беспорядок и составит о нас превратное представление…

Ax, вот оно что! Просто эти люди складывают под столбом костер для тепла. Что ж, спасибо, самое время! А то солнышко что-то совсем не греет сегодня. Вон и дымок полетел игривой завитушкой…

Спасибо, родная, спасибо, милая! Старушка – добрая душа! – пару хворостин из своей вязанки тащит с трудом, тащит, слабенькая… Что вы стоите, олухи, ухмыляетесь? Помогли бы немощной… Вытащила! Подбросила в мой костер…

Как же хорошо жить на белом свете, люди добрые!

(С разрешения авторов – Лаврова и Порфирия – записал добросовестный Сергей Бойко)

Тревога и ожидание семь дней клубились над городом и степью. Всю эту неделю без перерывов шел дождь…

Одну минутку, читатель!

АННОТАЦИЯ

Если эту вещицу придумали два автора, Лавров и Порфирий, значит Покровский собор на Красной площади и в самом деле построили Постник и Барма. Сентиментальный романтик и ироничный скептик, они до сих пор не пришли к единому мнению, что же у них такое получилось – то ли вязанка церквушек, то ли собор головастый; то ли маленькая изящная повесть, высеченная из камня искрой Божьей, то ли большой корявый рассказ про то, как Казань воевать ходили. Хотя, некоторые уже начали склоняться к мнению, будто все зависит только от взгляда на предмет и собственного значения не имеет. Это говорит о том, что истинное имя даже рукотворных вещей по-настоящему не названо: руки строят – голова не варит. Такое у нас и зовется «золотые руки». Но Лавров и Порфирий, как свидетели и почти что участники изложенных событий, дружно свидетельствуют и клянутся в главном: все так и было, как будет, и ничего не утаено и не прибавлено от себя. А если кому-то изложение покажется недостаточно подробным или, наоборот, излишне затянутым и скучным, то авторы, конечно, приносят свои извинения, но заверяют со всей ответственностью, что пропущенное ими по рассеянности (или сознательно) не заслуживает внимания, а кажущаяся скучность и затянутость могут происходить единственно от печальной правдивости, ибо нет ничего печальнее и длиннее человеческой жизни. И еще: просьба компетентным органам не принимать данные сведения всерьез, ибо се суть плоды нестойкой фантазии, воспаленной средствами массовой информации.