Татьяна Ноябрьская - 90 дней (p.2). просто дневник

Итак, мы приступаем к очередной серии. За сим, откланиваюсь, до завтра.

Итак, мы в деревне Семёновка, живём, я надеюсь Вы поняли, что речь идёт о событиях почти 25 летней давности, собираем урожай в виде картофеля, приходим вечером домой ни рукой, ни ногой. Но, зато с чувством выполненного долга, я то ладно, девушка деревенская, и к труду привыкшая, а моя соратница из большого города, и вижу, что ей несколько тяжковато. А ведь это никого не волнует, и хоть я и стараюсь брать на себя побольше трудностей, впрочем, как всегда. Оное не спасает мою сокурсницу от ломоты в пояснице и других частях тела. но надо сказать, что она не ноет и героически старается соответствовать. Ну, да ладно о картошке, поговорим о жизни.

В те времена из развлечений на селе было только кино в клубе, да, вроде – то и всё. А клуб, неизвестно почему, не функционировал. И нам оставалось только бухнуться на раскладушки, читать, что было с собой и спать до следующей картошки. Да, ещё была баня, которую, по – совместительству, протапливал всё тот же водитель сельсоветовского козелка, да и то по нашей просьбе. То есть, не совсем по нашей личной, а по нашей общей студенческой. А, надо сказать, парень он был не плохой, да к тому же, не женатый. И, если куча девчонок, окружив его, слёзно просила, чтобы он сварганил баньку, то он, важный от столь обильного внимания по началу надувался как индюк, а потом милостливо разрешал себя уговорить. Это был настоящий праздник. Мы шли всей толпой в раздевалку, а он восседал на входе и делал вид, что занят процессом удержания тепла в помывочном отделении. Для этого он почти каждую минуту заглядывал в топку печи и изредка подкидывал туда дрова. Я, конечно, не понимаю, почему так надо, ведь я привыкла, что сначала печку топят, потом греют воду в котле. Затем меняют воду, пока её не будет достаточно для всех, потом, дожидаются, пока все дрова прогорят, закрывают трубу, чтобы тепло сохранилось. И только тогда можно идти мыться, здесь же, видимо, была другая система. Или наш банщик предпочитал так кочегарить, чтобы всё время, так сказать, присутствовать при процессе, ведь шутка ли сказать, столько девушек, и все тебе, буквально, благодарны. Но здесь надо также выразить ему большую человеческую признательность, что он был верхом приличия, и ни ни. Не то чтобы какого – то действия, даже взгляда не бросал в сторону помывочного цеха. А девчонки, буквально, липли к нему, естественно вне банного учреждения. Но он, довольный, как кот у сметаны, не позволял себе ни каких вольностей. А то, что ему нравилось наше внимание, то его можно понять, в деревне, где нет ни одной девчонки, и тут сразу 14 штук. Он был нашим общим любимцем, правда, тайным.

Сейчас я с Вами пока попрощаюсь, так как моя история не только ещё очень длинная, но и далее ещё более захватывающая, поэтому я её перенесу на завтра, так будет лучше, Вы потом поймёте.

Относительно нашего обожаемого банщика, то я Вам о нём расскажу в следующих днях, не беспокойтесь, не пропущу. Ведь это тоже весьма занимательно. А сегодня, непосредственно, о бане, а точнее не о строении её, а, естественно, о событиях, связанных с ней.

Итак, в очередной раз попросив изготовить нам баньку, и отработав целый день на поле, мы побрели в сиё преприятнейшее заведение. Мы, это я и моя сокурсница, ну, и все остальные тоже.

В предбаннике мы скинули одежонки, и в тепло! Ура! Что ещё надо простым студенткам мединститута. Напомню, что я к моменту обучения в нём, уже имела диплом медучилища, на отделении медсестёр, и три года работы в хирургическом отделении ЦРБ. Я бы назвала его ещё героическим отделением, то есть, с практикой у меня на тот момент было всё о, кей. Как Вы поняли, что все мои отступления от темы, на самом деле, только приближают нас к развязке повествования.

Итак, налили мы воды в тазики, уже намылились, и процесс пошёл. Небольшой туманчик из пара создавал не только уют, но и некую таинственность, так как, когда не всё чётко видно, то и настраивает на трансовый лад и плавное отключение от действительности, ну, Вы меня понимаете, надеюсь.

Смотрю, моя соратница медленно проплывает мимо меня, и как шла, так и вертикально падает лицом вперёд и вниз, даже не согнувшись. То есть, хлеснулась, что называется, она не слабо, ровно как столб, если бы его подпилили. Я к ней подлетаю, начинаю спрашивать, что с ней, она молчит. Я медленно переворачиваю её на спину, хоть не очень гигиенично голым телом на полу, ну, тут не до гигиены. И снова спрашиваю, что с ней, а она молчит, я думаю, что тихо спросила, ведь гвалд стоит от других. Ещё раз пытаюсь узнать, что случилось, и вижу, что она как – то странно, то есть никак, не реагирует. Я начинаю её трясти за плечо, она – ни гу гу. Смотрю в лицо, а глаза, то есть зрачки широкие и неподвижные. Так, приехали. Она без сознания.