Татьяна Ноябрьская - 90 дней (p.2). просто дневник

Ну, тут подключаются снова юношеские амбиции, желание удивить, поразить, и даже напрочь забывается истина, что у нас очень не любят тех, кто хоть как – то отличаются от общей массы. И уж, тем более, ещё и кажутся умнее её, этой массы, которая никогда не прощает, что её как – то принизили, пусть и таким, пусть, на первый взгляд, не касающимся её самолюбия, способом. Ну и не без того, что возникает снова это не совсем лучшее качество индивида, которого, буквально, заставили вспомнить о своём давнишнем занятии, что надо якнуть, то есть не совсем надо, а как бы оно, это желание само вылезает и борьба с ним не всегда успешна. Данный индивид снова ругает себя, и у него поднимается давление, и это лишь малая расплата за нарушенное слово, не сочинять, не петь на публику, не пытаться выражать своего мнения для улучшения окружающего мира. И индивид опять даёт слово больше ни гу гу, но через некоторое время снова нарушают это слово, правда, частично, начав писать блоги. Но теперь уже не потому, что надо снова якнуть, выпендриться, кому – то чего – то доказать, а в первую очередь себе, что чего – то могу. Вы уже, наверно, поняли, что это всё, вышеуказанное, обо мне.

Позавчера, когда я сначала самозабвенно швыряла дрова из кучи в сарайку. Потом укладывала эту порцию в поленницу, потом снова выходила наружу и снова кидала их в пространство сего строения. К окончанию сего процесса, начала ощущать некую неудовлетворённость в виде головной боли и необъяснимого замутнения в области желудка. Я пошла в квартиру, померила давление, странно, но оно было близко к норме, попила водички и потрусила снова на уборку вываленной кучи полешек. Да, времена двигаются, и не в сторону улучшения самочувствия, ведь раньше я по целой машине, это около 5 кубов, убирала за один присест. Хотя тоже, конечно, здоровье волновалось, но и дров – то было в 2 раза больше. Ну, вообщем и целом, через два с половиной часа последнее полено улетело в проём дверей и улеглось на груду себе подобных, помещённых туда таким же способом. А? Каково? Всё – таки убрала я их, убрала, и теперь полуживая заползла на свой второй этаж. Да, есть ещё женщины. И после этой физзарядки я и написала то послание, где всячески сомневалась по поводу своего отношения к цеху писателей или графоманов, чего, честно говоря, мне бы хотелось как – то выяснить. А то буду тут долбить по клавишам, а потом окажется, что это только бред.

А по поводу Семёновки, куда мы переместились за 2 дня, могу ещё кое – что поведать. Как оказалось потом, что мы то с сокурсницей, выискивая её, обколесили полсвета на всех видах транспорта, кроме самолёта и межпланетного звездолёта, конечно. А оказалось, что она находилась в 7 км от Добрых ос, если напрямую, что тоже сыграло определённую роль в нашем пребывании в ней, но это другая история, до завтра.

Вчера образовался пустой день, я это подозревала, что после столь откровенного писания будет перерыв. Но я не сидела, сложив руки, работала на другом компьютере, и когда – нибудь я предоставлю Вам мои, так сказать творения. А пока, вот то, что есть здесь, так как там работа ещё не завершена.

И сегодня я продолжу повесть о деревне Семёновка, и нашем в ней пребывании. Ну, Вы помните, наверно, что я и моя сокурсница посланы были, как и все тогдашние студенты на борьбу за урожай 1980 года.

Жили мы, как Вы уже знаете на веранде у хозяйки, которая к нам не приставала, за это ей большое спасибо.

Спали на раскладушках, чай по вечерам варили кипятильником, и всё у нас было вери гуд. Работали мы, не покладая рук и всего остального тела, так как мы так были воспитаны. И нас в недоумение приводило то, что мы приехали помогать местным колхозникам, а их на полях мы не наблюдали совсем. Только изредка забредёт какой бедолага, да и то, видно, перепутав траекторию движения, идя в магазин за очередной порцией горючего. Кроме того, по вечерам в этой деревне были слышны хлопки. На мой вопрос местному аборигену, что это. Он так незатейливо пробубнил, мол, стреляли. Как стреляли? Кто?

– Так, у нас тут каждый день стреляют, – и мы, действительно, вскоре привыкли к сим необычным звукам. А абориген сей оказался тем самым водителем, который так лихо прокатил нас, когда мы приезжали в первый раз сюда. Но нет, не с молоковоза, а с козелка председателя сельсовета. Считай, почти родня. И Вы уже, наверно, очучаете, что речь моя опять растянется на несколько историй, но укоротить я не могу, так как будет не совсем понятно.