Роман Борин: Командор Кощей. Книга первая

Показалось поначалу Иванасию, что горница Яги скорее предназначена для сбора всякого старья, нежели для того, чтобы в ней жить. Однако то, что он вначале принял за большую каменную печку, оказалось шкафом, забитым разными каменьями, фигурками из дерева, какими-то кувшинчиками-вазочками, пучками трав и веток, коробочками и шкатулками. Ни паутины, ни пыли, ни лопаты, которой, якобы, Яга сажает в печку пироги с «дитятами» – как ни глядел вокруг себя Иванас, ничего из этого не обнаружил. Правда, в углу у входа в горницу заметил он какую-то кадушку. Но чистота вокруг неё была такая же, как и повсюду в доме.

«Ничего интересного. Пара старых табуреток, топчан у стены, застеленный одеялами, у окошка уютный столик для двоих. На чём она готовит – ума не приложу», – подумал Иванасий, ощущая в теле приятную истому. Давно он не входил в обычное жилище.

– И не зыркай глазюками-то – никакой печки у меня в горнице нет, – Яга словно прочла его мысли. – Я вообще скромно живу, питаюсь подножным кормом, редко что готовлю. Разве что съем кого-нибудь случайно забредшего, вроде тебя.

Иванасий сразу понял, что хозяйка просто подкалывает его за людские выдумки о любви бабы Яги к человеческому мясу.

– А печка-то у меня в сенцах, – деловито продолжила Яга, ставя в угол рядом с кадкой свою клюшку и сбрасывая с ног чувяки. – Ух, притомилась, ноги ажник набухли. Токмо печка моя – не чета той, что в разных сказках описывается. Это вы, людишки, такие печки по домам себе складываете. Чаю я, их ещё долгонько будут ставить по избам, сотнями веков. И от Отрантурии прах один останется, а печки энти всё в чести у народа будут.

– Где это они тогда останутся, ежели Отрантурия сгинет с лица земли-матушки, – машинально спросил Иванасий, думая на самом деле лишь о том, как бы чего в рот взять да поскорее простой водицы напиться.

– Ты давай присаживайся, чего встал, как истукан. Я пойду приготовлю чего-нибудь на скорую руку, – сунув ноги во что-то похожее на плетёные из лыка домашники (так назывались в Отрантурии тапочки, в которых полагалось ходить только по дому), бабка заторопилась в сенцы.

«Тепло у неё тут, уютно, – подумал Иванасий, сбрасывая на пол с плеч котомку и бухаясь на примостившуюся у оконца табуретку. – Надо же, на воле недавно вроде бы жара была, а как солнце закатилось – свежо стало, даже слишком».

Осмотрел Иванасий горницу получше – ничего примечательного, разве что светильник волшебный, как, впрочем, и весь свет в доме Яги – холодный свет, о котором в Отрантурии давно слагают легенды. Хотя, вспомнилось вдруг Иванасию, говорили, будто этот холодный свет в далёкие-предалёкие времена был в каждом доме. Он и сейчас есть у кое-кого, например у королевичей. У королевичей вообще много чудной старины сохранилось – на то они и королевичи. А тута вон пол вроде обычный, дощатый. Хотя и гладкий какой-то уж слишком. Да и стены – бревно бревном, а что-то не так, какое-то не такое бревно. Да и дверь снаружи – как будто ссохлась, растрескалась от старости, однако отворяется почти без скрипа.

Раздумывая, Иванасий не заметил, как задремал, уронивши голову на стол. Очнулся, когда бабка начала трясти его за плечи:

– Рано спать-то пока ишо, паря! Жрать-то небось хочешь, как пёс голодный. Давай-ка повечеряем немного.

– Послушай, бабуся, – поднимая голову, спросонья забормотал Иванасий, – что-то непохожа ты на Ягу. И дом твой какой-то странный. Разве такой дом у Яги?

– Так уж и не похожа, – хихикнула старушенция. – А тебе откель знать, какой у меня дом должон быть? Умойся лучше сходи с дороги-то. В колидорчике справа за занавеской умывальник обнаружишь. А из кадки не смей воды брать, – предупредила Яга строгим тоном.

Нехотя поднявшись с табурета, Иванасий поглубже втянул носом чудный аромат, постепенно наполнивший всю горницу. Бабка поставила на столик чугунок, от которого вкуснейший парок поднимался. Пока гость выходил из горницы умываться (умывальник оказался самым обычным, только не понятно было, откуда в нем бралась вода: крышка – как ни старался Иванасий – не открывалась, будто запаяна была), хозяйка успела накрыть столик двумя деревянными плошками, берестяными стаканчиками, аккуратным подносом с горячими аппетитными пирожками и пузатеньким кувшинчиком с краником.

– Чем бог послал, – прошамкала старуха. – Помолись, дорогой гость, ежели потребно тебе, и отведай моего скороспелого кушанья.

Сама Яга что-то несколько раз подряд пробормотала себе под нос. Иванас только расслышал что-то про Крона всемогущего и Гею добронравную. Усмехнулся про себя, потом с серьезным видом сделал открытой ладонью круг перед собой, как издревле среди людей повелось, упомянул мысленно всевышнего Рода и Солнце, и взялся за струганную ложку, возникшую к тому времени у чугунка.