Олег Овсянников - В преддверии А

– Точно, точно, осенью. Да такое забыть невозможно. Мы туда примчались, еще кровь не замыли. Свидетельница там была, где-то у меня адрес записан, – и, перейдя на «ты», предложил: – Стой здесь, сейчас принесу.

Не успел Иван выкурить сигарету, вернулся Лёнечка и, протянув пару листов с печатным текстом, гордо произнес:

– Целую статью написал, редактор не оценил, до двух строчек урезал.

…Прибыв домой и внимательно ознакомившись с записями, Иван напрочь лишился добродушного настроения. Только сейчас до него дошло, насколько серьезное дело попало ему в руки. И еще не веря до конца в общую картину сложившихся эпизодов, решил сейчас же проверить свои умозаключения.

Свернув на Бауманскую, такси, проехав до конца Большой Почтовой, уткнулось в девятиэтажный дом.

– Ну, кажись, этот, – устало констатировал водитель.

Расплатившись, пассажир вышел, остановившись у подъезда, зачем-то подождал, пока отъехавшая машина не скрылась за углом. На шестой этаж пришлось подниматься пешком, лифт отсутствовал. Ознакомившись с содержимым табличек квартиры, позвонил три раза. За дверью послышался настороженный старческий голос: «Кто там?»

– Извините, можно мне увидеть Валентину Васильевну, – пытаясь не испугать, смягчил голос Иван.

– А Вы по какому вопросу? – не открывая, продолжила бабушка.

– Из милиции, могу удостоверение показать, мне необходимо с ней поговорить.

Дверь медленно распахнулась, осветив темный коридор и стоящую маленькую сухонькую старушку.

– Вы уж простите, что так назойливо расспрашивала. Ко мне редко приходят, виновато пояснила она. – Входите, пожалуйста. Проводив гостя в свою комнату, подождала, когда он расположится в кресле, и только после этого осторожно присела на краешек дивана. Мне Вас, право, и угощать нечем. Могу предложить чай с сухарями. Видите ли, пенсия не позволяет, приходится экономить.

Все это было сказано с такой обреченностью, что Иван почувствовал озноб стыда и, не зная как себя вести, невнятно что-то забормотал.

– Да Вы не стесняйтесь, – улыбнувшись морщинками глаз, заметила старушка. Вы говорите, зачем пришли.

– Валентина Васильевна, Вы не могли бы вспомнить о происшествии у кинотеатра «Ударник» осенью прошлого года, – как можно мягче поинтересовался Иван. И заметив беспокойство в суетливом движении рук, добавил: – Вы не волнуйтесь.

– Да нет, ничего, – пояснила Валентина Васильевна, – столько меня спрашивали об этом. И словесный портрет составляли, – бабушка, не выдержав, тихонечко зашмыгала носом. Как могла, помогала вашим сотрудникам, а когда обратилась сама за помощью, про меня просто забыли. Это так несправедливо.

– Бабушка, да что у Вас случилось?

– Моя соседка, Марья Николавна, умерла. Сын ее, Вадик, проходу не дает, заставляет поменяться комнатами с каким-то другом. Да все бы ничего, но это где-то в Текстильщиках, там ни телефона, ни метро рядом нет. А он грозится убить. Каждый день приятели к нему приходят, пьют, музыка всю ночь гремит.

Еще долго слушал Иван тихое причитание очень пожилого человека. Расспросив обо всем и узнав, что у нее никого нет из близких, пообещал помочь.

…Из открытых окон в ночь улицы неслись звуки тяжелого рока, выставленный динамик наполнял окрестности невнятным писком очередного модного пузочеса. В комнате расположились шесть молодых, с короткими стрижками парней. Некоторые подергивались в нелепом танце, остальные, собравшись у стола, пытались опорожнить наполовину пустую батарею бутылок. Облако табачного дыма, извиваясь, висело над компанией. Брякнув последним аккордом, кассета замолчала. Один из них небрежно прокричал:

– Джонни, поставь забойные.

Сидящий на полу у магнитофона накаченный юнец пьяно ухмыльнулся:

– Окей, ща сделаю, – и принялся рыться в коробке с дисками.

Никто и не заметил, как появился плотный мужчина с простоватой улыбкой на курносом лице. Перекрывая гомон, он неожиданно звонко выпалил:

– Здорово, таблетки, здесь, что ли, клуб мужиковедов и заднепроходцев зависает?

В наступившей тишине только один из присутствующих растерянно поинтересовался: «Ты кто?»

– Внук вашей соседки, Валентины Васильевны, – все так же улыбаясь, пояснил вошедший.

– Как ты нас назвал, окурок? – медленно цедя слова, пришел в себя хозяин – высокий акселерат в длинной майке с аппликацией черепа на груди. Да мы тебя, вошь лобковая, порвем. И сорвавшись на крик, бросился на Ивана.

Не успев сделать и пару шагов, изумленно уставился на влетевших в комнату троих бойцов в бронежилетах, касках, с дубинками в руках. Минуты не понадобилось, чтобы уложить всю компанию на пол. Закинув руки за голову, те, не шевелясь, исполняли команды. Иван подошел к Вадику, подняв за шиворот, поставил на ноги.