Федор Метлицкий: Камея Дианы. Повесть

Такая система балансирует на грани, вызывая в человеке безнадежное чувство, заставляет его браться за файеры и куски выломанного асфальта – оружие интеллектуального пролетариата, или, из безвыходности, убивать обидчика и себя, совершая самосуд.

С приходом нового лидера народ, по историческому обыкновению, воспрянул. Молодой энергичный лидер, образованный, называет его «субъектом истории», говорит слова типа «эмпатия», смелый критик системы, совесть эпохи. Наконец, настоящая замена геронтологической власти «дворцовых старцев». Еженедельно отчитывается за проделанную работу по главному каналу телевидения. Терпит критику, не отвечая на оскорбления. Сделал все языки этнических нацменьшинств – булгар, венгров, албанцев, мусульман, турок официальными, чем резко снизил противоречия между ними и запутал поток деловых бумаг.

В качестве уступки «западникам» – перевел алфавит на латиницу. Хотя был против федерализации, то есть очередного разрыва страны на кусочки.

В народе снова появилась надежда на чудо. Хотя глухие окраины, где пахали ради своего выживания, и знать не знали про воцарившегося где-то в богатом центре нового лидера.

Он бессознательно стремился честно вести дела, и не мог опуститься ниже, куда бы ни вел его трудный путь через пропасти непонимания.

Все считали, что он видит далеко вперед. Но у него, казалось ему, не богатое воображение, а постоянные тычки в темноту непознанного, откуда случайно выплескивались догадки, что предпринимать.

Соратники остерегали его от десакрализации власти – народ перестанет уважать. Зря, мол, добился, чтобы его должность скромно называлась «Глава», как и губернаторов – главы. Наверно, это из детства – неосознаваемое желание пригнуться, сделаться незаметным. Но его все равно называли Стефан VI, памятуя о прежних одноименных королях. Лучше было бы установить не только институт президентства, а стать монархом. Политика – это всегда противостояние личности и толпы, и он мог бы стать над всеми, быть арбитром.

Но он доказывал, что это представление из глубокой архаики. Обыкновенный неглупый председатель сельскохозяйственного кооператива, избранный в вожди, может хорошо научиться искусству управления огромным хозяйством и ладить с людьми. Но почему тогда с таким придыханием смотрят на него даже самые умные люди, занятые более узким делом? Вал обожания катится за ним, если даже он ничего не делает. Странно, люди не знают, как серо, не понимая многого элементарного, как они сами, может жить лидер. Хотя у него появилась некая интуиция, когда ручейки многообразного опыта вдруг выявляются мгновенным озарением, которое философы называют сверхинтуицией, связанной не с классической физикой, а с квантовой неопределенностью.

И он добродушно отвечал, что хочет избавить элиту от закоренелых привычек и предрассудков властей, воспринятых от всех исторических эпох.

Власть представлялась таким же образованием, как и в древности: грозный вождь (на коне, в колеснице, под паланкином на носилках, на броневике, простирая руку, зовущую вперед, в бункере склоненный над военной картой) и ведомые им подданные.

Все духовные лидеры или оказывались чистыми утопистами, и вызывали еще больший террор, или быстро приспосабливались, сколачивая мощную силу, опирающуюся на зомбированное большинство, вели столетние войны алых, белых роз и других цветов, и в конце концов нередко погибали от своих же. Но странно вот что. Великие убийцы всегда становились легендами, а праведных народ как-то не прославил ни в мифах, ни в легендах. Неужели святость не интересна человеческой натуре?

Устройство власти такое же архаичное, деспотичное, но прикрытое демократической толерантностью, закрепленное сводом законов Общественного договора. Шаг направо – клетка, шаг налево – решетка (хотя сейчас больше домашний арест). Почему такая власть держится тысячелетиями неизменно?

Правда, в древности карал один, теперь – большинство карает меньшинство.

Несмотря на свободу, которую он дал бизнесу, почему-то средний и малый остался зажатым, как плитой, неистребимой бюрократией.

Подготовленный его командой закон о преференциях некоммерческим организациям привел к массовым выходам на дворцовую площадь различных сборищ, представляющих все слои населения, раздирая сознание людей на части.

Военные выбивали через Парламент непомерные вливания в оборону. Учения на границе, сопровождаемые их воинственными кличами, вызывали тревогу соседей и грозили сползти в «гибридную» войну.